Don Gabino / Дон Габино

Семейные реликвии меня завораживают. Будь то пробабушкино обручальное кольцо или легенды о подвигах деда во время войны – обладать чем-то подобным – значит иметь свой собственный кусочек истории. Виктору в этом плане повезло – ему тоже есть что рассказать: его дедушка родился аж в позапрошлом столетии! За этим простым фактом, конечно, кроется целая история, и имя ей – Дон Габино.
Он родился в бедной семье фермера, не получил должного образования, не был обучен хорошим манерам, но умел честно и много работать, и этого оказалось достаточно, чтоб осуществить все его мечты.
В 35 лет он уже владел собственной кофейной плантацией. Она давала стабильный доход, обеспечивала его большую семью – жену и пятерых детей. Дела шли настолько хорошо, что через год Габино купил еще одну плантацию – на этот раз сахарного тростника. Но тут – как это часто бывает с историями про начало двадцатого века – в ход событий вмешалась революция, и поставила все с ног на голову. Она была в целом другого толка, без коммунистической подоплеки, но некрасивая ее сторона была такой же, с грабежами, рассправами и нетерпением отнять и поделить. Габино, конечно, принадлежал к той зажиточной прослойке, которую пролетариату необходимо было раскулачить. Решив не дожидаться этого безрадостного момента, Габино вместе с семьей перебрался туда, где его никто не знал, в маленький тихий городок Пасо дель Мачо. Бежали спешно, мебель, посуду и прочее пришлось оставить в прежднем доме, новая жизнь началась скромно, ели и спали на полу. Но верили, что трудные времена пройдут, и, к счастью, оказались правы.
Когда страсти немного улеглись, плантации, все еще принадлежавшие Габино, снова заработали, и уже очень скоро он смог позволить себе просторный дом: 4 спальни, столовая, гостиная, подсобные помещения и сад с фонтаном. Неплохо для фермера из деревушки Ля Пальма, но недостаточно для Габино. Семья продолжала расти – детей теперь было уже 8, и даже в таком просторном доме в какой-то момент стало тесно. И тут как раз подвернулся удобный случай купить владения забравшегося в долги двоюродного дяди. Так семья переехала в новый дом: 2 гостиные, 5 спален, столовая, огромная кухня и необъятный сад, в углу которого внуки впоследствие построят баскетбольный корт.
Пожелтевшие страницы пыльного семейного альбома все еще резко пахнут фотореактивами. Я листаю не спеша, вглядываюсь в черно-белые лица. Вот он передо мной – Дон Габино Пачеко Гарсия на фото 1948 года. Стоит, деловито уперев руку в бок, и смотрит мимо фотографа, куда-то вглубь студии. Слегка коротковатые холщовые брюки и рубашка на выпуск, из нагрудного кармана торчит цепочка от часов – привычка носить карманные часы останется у Габино на всю жизнь. Взгляд спокойный, уверенный, сосредоточенный, прямая спина, плотно сомкнутые губы, ни тени улыбки. Дон Габино в 48ом году – глава большого семейства, владелец уже трех домов, одной кофейной плантации и двух плантаций сахарного тростника, и к тому же начинающий скотовод: его новое увлечение – разведение коров.
Даже когда Габино стал богат и уважаем, деньги не могли скрыть того, кем он все еще был – простым мужиком из семьи фермера. Он ел руками и плевал на стол, любил пропустить стаканчик-другой текилы и вечно курил дешевые мексиканские сигары. Детей, однако, он хотел воспитать иначе, и не жалел денег на их обраование. На девочек это, конечно, не распространялось – от них требовалось лишь научиться готовить такос и успешно выйти замуж. Мальчики же учились в лучших школах и имели возможность поступить в институт.
Время шло, дети росли, обзоводились своими семьями, и пришел час Габино разделить свои владения меж сыновьями. Фермы, ранчо, плантации, дома и земельные участки, все, что он нажил за 80 лет, все раздал он своим детям. Но увы, как оно нередко случается, были сыновья ума невеликого, отцу не ровня. Работать ленились, залезали в долги и очень быстро свое наследство продали/проиграли/разорили. В семье остался только один дом и одно ранчо с сахарным тростником, собственность среднего сына Херардо, папы моего мужа.
Виктор совсем не помнит дедушку, но знает о нем из рассказов отца. Шестилетним мальчишкой, он частенько сопровождал Херардо в поездках на ранчо. Верхом на лошадях, оба в широкополых ковбойских шляпах, они не спеша объезжали плантации, смотрели как рабочие убирают тростник, а потом вместе обедали в тени какого-нибудь раскидистого дерева, и Херардо, привалившись спиной к массивному стволу и сдвинув шляпу на глаза, принимался рассказывать сыну истории о мальчишке из деревни Ля Пальма, который так много работал, что превратился в настоящего дона, Дона Габино.