¿Navidad ya llego? / Праздник к нам приходит?

«А у меня в спичечном коробке есть снежинка, – сказал Том и улыбнулся, глядя на свою руку, – она была вся красная от ягод, как в перчатке (…) – Дело было еще в феврале, валил снег, а я подставил коробок, – Том хихикнул, – поймал одну снежинку побольше и – раз! – захлопнул, скорей побежал домой и сунул в холодильник! (…) – Да, сэр, – задумчиво продолжал Том, обрывая куст дикого винограда. – На весь штат Иллинойс у меня у одного летом есть снежинка. Такой клад больше нигде не сыщешь, хоть тресни. Завтра я ее открою, Дуг, ты тоже можешь посмотреть…»

Рэй Брэдбери, «Вино из одуванчиков»

До Рождества осталась неделя, до Нового Года – две, а праздничного настроения все нет. И вроде Санты давно уже бродят по торговым центрам, фотографируются с детьми. И елки по городу расставлены, шары блестят, гирлянды мигают. Но всем этим огонькам, мишуре и еловым лапам не хватает самого главного – белого фона, а без него они выглядят как будто вырезанными с рождественской открытки и вклеенными в Веракруз по ошибке. Эти елочные базары с продавцами в шортах и шлепанцах, эти надувные снеговики, медленно выгорающие на солнце – как разглядеть за ними волшебство праздника? Как почувствовать Новый Год, когда, войдя в дом, не состукиваешь с ботинок снег, а руки и нос не колет от внезапно накатившего домашнего тепла?

Сегодня +22, завтра обещают +27. Ночью, конечно, прохладнее, «всего» 16-18... С ботинок состукивать решительно нечего...

- Ну и холодрыга! – сказала мне на днях одна коллега.

- Даааа, - протянула я, кутаясь в льняную ветровку без подкладки. – Зима...

Странно, но зима в Веракрузе окрашивает город не в белый, а в пепельно-зеленый - цвет непонятного растения в виде тоненьких спутанных прядей под названием паскле. Весь город буквально утыкан лоточками, на которых индейские женщины продают его пучками, и выглядит это вот так:

Паскле, а также мох и опилки используют как основу для сценок рождения Христа, которые непременно устраиваются в каждом доме. На тех же латках обычно можно купить и все остальное, необходимое для сценки: от деревянного хлева любого размера до фигурок Иисуса, Марии, Волхвов и многочисленных животных. Традиционные в моем понимании новогодние украшения там тоже можно найти. Светятся, мигают, переливаются искусственные сосульки, снежинки и снеговики, и никому, кроме меня, точно не хотелось бы их видеть настоящими.

Я как Том с маленьким кусочком зимы в разгар лета, только у меня вместо коробочка в холодильнике – мысленный образ и набор ощущений, знакомых с детства. Новый Год и Рождество – это иней на ресницах, хруст снега, варежки, медленно кружащиеся за окном снежинки в тишине зимней ночи, уютные свитера и чашка чая, о которую греешь руки, закутавшись в плед. И аромат хвои гораздо острее, когда его вдыхаешь вместе с холодным зимним воздухом. И шуба на Деде Морозе смотрится логично, и румянец на его щеках вполне натурален.

А как же санки, горки, снежки и просто сугробы!.. Зимы все-таки хочется. Красивой, белой, пушистой, без слякоти, без дождей и реагентов. Идеальной такой, сказочной зимы, чтоб звенящий лес как в «Морозко», и чтоб Снегурочка в нем как всегда заблудилась, но дети песней, стихами и хороводом ее бы спасли, а Бабу-Ягу при этом непременно бы перевоспитали.

Мексиканские дети не ходят на «елки» и про Снегурочку никогда не слышали. Лишены они также и валенок, варежек на резинке, снежных крепостей и катков. Им не одевают несколько шапок одну поверх другой и их промокшие от долгого катания на горке рейтузы не сушат на батарее – нет у них рейтуз, как нет, собственно, и батарей.

И вот ведь удивительная вещь: ничего-то самого нужного у них нет, а настроение при этом праздничное! Без пледа, без валенок и даже без снега – а хлопоты те же, и такая же суета, столпотворения в магазинах, письма Санте, списки подарков – крупные, поменьше и суверинчики для коллег – и непременное «С наступающим!» в конце каждого диалога.

Меня тоже поздравляют, конечно, только эти слова так и остаются просто словами. Я знаю, что скоро Новый Год, но мне пока сложно его почувствовать.

Acerca de que tan difícil puede ser regresar a casa / Про то, как трудно иногда бывает добраться домой

Была такая реклама одной зубной щетки, которая чистила зубы «даже в самых труднодоступных местах». Так вот сегодня я ее вспомнила, и даже пожалела, что нет у меня такой щетки, когда старалась из всех своих трудно- и даже очень труднодоступных мест извлечь песок.

Ветер примчался неожиданно. Еще с утра его не было, а уже к обеду дуло со скоростью 100 км/ч. В такие дни местные жители качают головой и со вздохом произносят: «Север пришел», ну то есть северный ветер (и в этой манере называть его одним коротеньким словом, мне кажется, кроется вся к нему нелюбовь и даже какая-то обреченность). В такие дни все окна закрыты, и на улицу не выходят. Но вернуться домой с работы все же хотелось, и я – а что оставалось? – вышла.

С первых же секунд бой у нас с ветром завязался совершенно неравный, мы явно были в разных весовых категориях, и как бы я ни старалась, как бы ни упиралась, фактически это была ходьба на месте. Ощущение было такое, что у меня за спиной парашют, который наполняется ветром, и меня периодически отбрасывает назад.

Песок носился по базе в вихрях ветра, неприятно колол лицо и руки. Кое-как доковыляв до автобусной остановки, впрыгнула в первый подъехавший автобус. Села, отдышалась, провела рукой по лбу – на пальцах остался песок (а на лбу, наверное, след от пальцев). Здесь это состояние называется «empanizado», что, вообще-то, термин кулинарный и значит «в обсыпке»; скажем, филе курицы «empanizado» - это филе, которое, прежде, чем обжарить, хорошенько обваляли в хлебной крошке. По-моему, очень точное слово, в случае с песком полностью отражает положение дел.

Пишу смс Виктору: «Еду домой. Вернее лечу». Приходит ответ: «Лети, возле дома поймаю». Смешно, конечно, но в каждой шутке лишь доля шутки: а поймает ли???

За окном автобуса отчетливо видно коричневое пыльно-песочное облако, накрывшее город. Все как будто в дыму, и солнышко тоже скрылось за этой пеленой. Вижу, как по тротуару, закрывая лицо портфедем, пытается идти мужчина, он весит раза в два больше меня, но каждый шаг даже ему дается с определенным трудом.

В автобусе хорошо и спокойно, но я уже вижу, вон она, за поворотом, моя остановка. Так: выйти, зажмуриться, рот не открывать, носом не дышать и уши, по возможности, закрыть руками. Интересно, далеко ли я так дойду??

Двери открываются, вот сейчас спрыгну со ступеньки, подожму ноги и полечу – Виктор где-то там впереди обещал поймать :)

Стараюсь как можно быстрее – наколько позволяет парашют за спиной – преодолеть стройку: опасно, мало ли что на голову прилетит. Я прямо как Марио из старой компьюторной игры: где перепрыгнуть, где увернуться, а где почти что на четвереньках. Игру можно было бы назвать «Приключения Марио в аэродинамической трубе».

И ветер, конечно же, не в спину, а навстречу. На перекрестке приоткрываю левый глаз посмотреть, какой там свет горит на светафоре. Зеленый – перелетаю через проезжею часть. На ногу прилипилась газета, возле супермаркета ворох листьев начал кружиться в маленькой воронке - вспомнилась «Красота по-американски». Ой, столько уже всего вспомнилось!

Опять перекресток, машин полно по всем направлениям, и все стоят. Сложно с закрытыми глазами разобраться почему, но подозреваю, что не работает светафор – что-то где-то замкнуло или оборвало.

Машинально поправляю прическу – хотя какая прическа??? – смешно! Ее давно уже нет... А ветер потихоньку начинает меня раздевать – и спереди, и сзади блузка неожиданно взлетает вверх – левой рукой придерживаю блузку. Сумка на плече невзирая на то, что нагружена тяжелыми книжками, ведет себя как еще один маленький парашют: отстает, летит где-то сзади и периодически возвращаясь, сильно бьет по спине. Придерживаю сумку правой рукой.

Последний поворот, и вот она, финишная прямая. Шарю в сумке в поисках ключа и попутно ловким движением в стиле Нео из «Матрицы» уворачиваюсь от летящего в лицо пакета. Дом, ну наконец-то! Так вот что чувствует Марио, добравшись до пункта назначения!

Теперь, когда я внутри, пусть оно там снаружи завывает сколько хочет. А мне в душ.

Un, dos, tres,cuatro... / Раз, два, левой...

Вот интересно: в прошлом году 23 ноября был для меня обычным, будничным днем, а в этом – я не только знаю, что сегодня – День Военно-Морских Сил Мексики, но даже чувствую себя в некоторой степени причастной к этому празднику.

А все потому, что с некоторых пор я – страшно сказать – работаю на базе морской авиации! Как меня туда занесло понять сложно. Вернее, если конкретно разобраться в хронологии событий, то все просто: друг, который там работает, предложил вакансию преподавателя английского языка в двух школах при базе, я согласилась. Но если глобально задуматься, КАК я умудрилась пойти работать на военный объект, да еще и чужой страны, да еще и с моим-то невежеством в области рангов и уставов; Я, которая до этого людей в форме и при оружии видела, пожалуй, только на парадах девятого мая; вот если глобально над всем этим задуматься, то совершенно непонятно, как такое получилось.

Утром идешь на работу, еще темно, а на КПП тебе в лицо светит яркий прожектор, и в какой-то момент ты оказываешься в луче этого прожектора так, что тебя видно всем, а ты не видишь никого и ничего. Но к этому, наверное, не сложно привыкнуть. Разговаривая с караульным, можно, я думаю, привыкнуть просто разговаривать, не обращая внимания на его бронежилет, каску и автомат в руках. И к самолетам, взлетающим над головой, заглушая мои объяснения или ответ ученика, тоже, говорят, привыкают. И к сигналу тревоги, по которому надо бежать и строиться перед школой вместе с учениками (это если учебная эвакуация) или бежать и прятаться в учительской (это если учебная атака школы). Все эти и десятки других тонкостей жизни военной базы по отдельности еще ничего, но вот в комплексе усваиваются уже с трудом, и подозреваю, что вряд ли когда-нибудь мной окончательно усвоятся. Но как бы там ни было, эта работа совершенно точно внесла в мою жизнь новые краски: мексиканский колорит, помноженный на армейский – это очень интересная комбинация.

Несколько месяцев уже ношу форму, а все равно каждый раз удивляюсь своему отражению в зеркале. Правда, это не военная форма, а всего лишь «униформа гражданского преподавателя» (темно-синие брюки и белая блузка с гербом школы), но все равно ощущения противоречивые, потому что одеваться одинаково с другими людьми меня не заставляли со времен зеленого школьного пиджака. Вот так натяну с утра форму – на груди красуется надпись «На службе у Отечества» (и в моем случае лучше не задумываться, про какое отечество речь и как я ему служу) – и иду на работу, преподавать английский язык по-испански.

Сложно писать о работе на военном объекте – вдруг взболтну что лишнее, выдам ненароком какую-нибудь диспозицию или дислакацию или что-нибудь еще в этом роде. Но я думаю, что не раскрою никакой тайны, если расскажу, что на этой базе есть две школы: «Техническая Школа Авиамеханики», куда отправляют на повышение квалификации механиков с баз ВМС из разных частей страны, и «Школа Военных Медсестер», которая приравнивается к ВУЗу и принимает выпускников средних школ.

В обоих учебных заведениях английский входит в обязательную программу, как бы ученики тому ни сопротивлялись. Наши уроки обычно проходят в борьбе: в меньшей степени с глаголом to be и прочими грамматическими и лексическими нюансами, в большей – с ленью, отсутствием мотивации и – самое страшное – сном. Вопрос, который недавно поставил меня в тупик: «А что делают в российской школе, когда ученик засыпает?» Причем, не «если вдруг», а именно «когда». И в самом деле, что? Или я одна училась в школе, где ученик, во сне падающий лбом на учебник – картина невообразимая? А мои тут маршируют, отжимаются, поют и даже едят сухой чили, а коварный сон все равно подкрадывается и косит их, даже если мы занимаемся стоя, даже во время экзамена! И это будущие медики – ну что ж, пусть уж они лучше на моих уроках отоспятся за партой, чем потом в каком-нибудь военном госпитале за операционным столом.

Что до механиков – эти на уроках не спят, но говорить или хотя бы читать по-английски вряд ли когда-нибудь смогут. И не только потому, что они в основном в два раза старше будущих медсестер и медбратьев, но просто мой предмет, втиснутый между «Турбинными системами двигателей» и «Основами аэронавтики», им кажется совершенно бесполезной тратой времени. Впрочем, они, как люди военные, не спорят, и если «сверху» сказали –значит, будем speak English, пусть хотя бы и на уровне начальной школы, тем более, что многим из них не мешало бы туда вернуться. И это я не злорадствую, судите сами: для большинства стало окровением, что имена собственные пишутся с большой буквы, а в конце предложения ставится точка. По поводу фразы Tom reads a book (Том читает книгу) меня спросили, изменится ли форма глагола «читает», если вместо Тома подставить другое имя. Один мой знакомый посоветовал не использовать никакие имена, кроме Тома, в предложениях на экзамене, чтоб не усложнять ученикам задачу.

Как-то раз я объясняла одно грамматическое правило: мол, если слово заканчивается на гласную, то окончание будет такое-то, а если на согласную – такое-то. Ха, - хмыкнул один тип с последней парты, – Ну и как я узнаю, гласная там или согласная?!

И несмотря ни на что, у меня с механиками хорошие, даже дружеские отношения. Мы можем отлично поговорить «за жизнь», каждый урок они заваривают мне чашечку чая, помогают отнести в учителькую книги и тяжеленный магнитофон, а на мой день рождения - так вообще был шикарный торт, подарки и даже танцы. А вдруг чему-то – да и научатся??

К чему это я? Ну да, так ведь 23 ноября, день ВМС, мой отчасти профессиональный праздник, который я обязательно буду теперь всегда отмечать. Потому что, как бы ни было нам с глаголом to be тяжело и порой страшно, но все равно приятно, когда идешь по базе, и встречные курсанты, вытянувшись стрункой, салютуют (хоть по уставу и не должны). Наверное, надо пойти в какой-нибудь скверик и ждать там «однополчан»? А может в фонтане искупаться? Или это на День Десантника??...

Historias Espeluznantes / Страшилки

Сегодня в Мекскике отмечают День Мертвых. Я уже писала об этом празднике год назад, поэтому снова вдаваться в подробности этой странной традиции не стану. Но раз уж Хэллоуин и День Мертвых – это время, когда все только и говорят, что о привидениях, ведьмах, вампирах, и прочей нечести, то я решила воспользоваться моментом и рассказать пару историй на эту тему – потому что если не сейчас, то когда еще такое рассказывать?

Я много читала о том, что Мексика – совершенно особенная страна с повышенной паранормальной активностью. Здесь, якобы, находится некий земной разлом, и из него на поверхность выходит какая-то таинственная энергия, которая вроде бы стирает грань между нашим и потусторонним миром. И, кажется, этим же объясняют тот факт, что в Мексике регистрируют самое большое число встреч с НЛО в мире. А сколько загадочных существ населяет здешние леса! Тут и ведьмы с лешими, и неизвестные науке животные и прочие монстры типа чупакабры, и всевозможные духи, от которых только индейцы знают как спасаться.

Можно сказать, паранормальное здесь давно стало нормальным. В 2004 один полицейский из города Монтеррей подробно описал в своем рапорте, как на его патрульную машину напала летающая ведьма. В том же году несколько «светящихся объектов» преследовало военный самолет, после чего мексиканские вооруженные силы официально признали факт существования НЛО.

Словом, я бы не сказала, что мексиканцев совсем не пугает потустороннее и необъяснимое наукой, но при таком количестве информации и фактов, мне кажется, они научились воспринимать эти явления с любопытством, но спокойно и без паники.

Есть в Мексике, а точнее в южной ее части, легенда про неких существ под названием чанеке. Веракруз – как раз один из тех районов, где эти существа обитают. Чаще всего их описывают как невысоких человечков, карликов или детей с лицами старичков. Живут чанеке в лесах, горах и близ рек и известны своими проказами и злым нравом. Их любимая забава – запутать путешественника и заставить его заблудиться в лесу или в горах. А еще они часто крадут домашний скот или даже деревенских детишек. Некоторые племена индейцев особенно боятся чанеке, считая, что те могут украсть человеческую душу, и если вовремя не соврешить особый обряд возвращения души, то человек умирает. Поэтому индейцы носят специальные амулеты от чанеке, а детям одевают одежду задом наперед – такая вот мера предосторожности.

Но не только индейцы страдают от зловредных карликов. Мне уже не раз доводилось слышать истории про них, что называется, из первых уст. Например, однажды Викторов дедушка, проезжая поздно вечером мимо леса, увидел, как из чащи ему навстречу вышел невысокий абсолютно голый человечек – на расстоянии из-за маленького роста он принял его за ребенка, уже предположил, что тот заблудился и хотел было оказать помощь, но «ребенок» постоял немного и, рассмеявшись, скрылся в лесной чаще. А один двоюродный брат Виктора рассказывал, что у него с ранчо как-то раз пропала лошадь. Он нашел ее на следующий день в лесу, вся грива и хвост лошадки были заплетены в сотни мелких косичек. И хотя обеим историям при желании, наверное, можно найти и более логичные объяснения, для местных первое, что приходит на ум – проделки чанеке.

Еще один известный в Мексике персонаж – Плакальщица. По легенде молодая женщина по имени Мария утопила своих детей, чтобы начать новую жизнь со своим любовником, но тот бросил ее, и безутешная женщина покончила с собой. На небесах, у врат в рай на вопрос «Где твои дети?» она соврала, что не знает. За это Господь вернул ее на землю, искать своих детей. Плакальщица, приговоренная к вечному скитанию по земле, появляется в разных частях Мексики возле рек и пронзительно кричит «Ааааай, дети мои!» И все бы ничего, легенда как легенда, если бы однажды душераздирающий вопль этой женщины не услышал собственными ушами мой муж...

Может быть, у мексиканцев просто очень богатое воображение?

Напоследок, городская веракрузская легенда: есть в городе один детский парк, построенный напротив кладбища. Говорят, территория парка тоже раньше принадлежала кладбищу, а еще говорят, что это был не просто кусок земли, но и захоронения там тоже уже имелись. Вот уже лет 40 как в этом парке происходят странные вещи, якобы души потревоженных умерших не дают детишкам спокойно играть на каруселях и в песочницах, да и городские власти не помогают – поставили в парке статуи Белоснежки и семи гномов, такие страшные, что, прямо скажем, никаких приведений не надо – дети начинают плакать уже при виде этих сказочных «монстров».

И вот темной-темной ночью съемочная группа одной телекомпании отправилась в темный-темный парк напротив темного-темного кладбища, чтобы убедиться, правда ли что по ночам статуи гномиков и Белоснежки оживают....

Cumpleaños con el sabor a...mmmm....Irlanda / День рождения с привкусом ...хммм.... Ирландии

Как говорила героиня Мерилин Монро в одном обожаемом мной фильме, «четверть века – есть о чем задуматься». Хотя сложилось так, что меня окружают в основном люди постарше, и задумываться особо не о чем: сколько бы мне ни исполнилось, я все равно всегда для них буду слишком молодой или даже маленькой. Но 25 – это все-таки юбилей, и потому хотелось отметить его как-то по-особенному, ну по крайней мере не дома.

Выбор отчего-то пал на ирландский ресторан-паб, где решено было собраться небольшой компанией близких друзей. Не знаю как там в самой Ирландии, но за ее пределами все ирландское почему-то должно быть непременно ярко-зеленым (уж не Дублин - ли настоящий Изумрудный город?) Ресторан был зеленым снаружи, зеленым внутри и даже пиво там подавали зеленое!

Светильники украшали трилистники – без них никак, а на скатертях (зеленых, конечно) были изображены маленькие лепрекончики и горшочки с золотом, которые они охраняют по традиции. Словом, классическая такая Ирландия, с дежурным фольклором и соответствующей атрибутикой.

Часть гостей появилась с опозданием в полчаса (что для мексканцев норма), другая часть не пришла вовсе (что тоже, а принципе, никого не удивило). Вечер шел своим чередом: подарки, еда, разговоры под кружечку зеленого пива. А потом меня обступили официанты, пели «С Днем Рождения тебя», сыпали конфетти, а в конце поставили передо мной кусок торта со свечкой. Торт выглядел крайне аппетитно – клубничный чизкейк со сливочным кремом. Под апплодисменты друзей я загадала желание, задула свечку и в общем-то уже была готова занести ложку над десертом как вдруг сидевшая рядом со мной подруга буквально выдернула тарелку у меня из-под носа с криком «Быть того не может! Плесень!»

Все дружно подались вперед, согнулись над несчастным тортом и в полумраке ресторана уставились на довольно большое серебристо-зеленое пятно возле самой кремовой каемки чизкейка. Тут, конечно, надо знать моих друзей, потому что другие на их месте захлебнулись бы от возмущения, подняли бы крик или, например, позвонили бы в санэпидемстанцию. А они, как всегда, все обратили в шутку. Ну, конечно, это просто особенный чизкейк, из сыра с плесенью, рокфора, например. Деликатес короче. И вообще, раз уж в этом ресторане все зеленое, то и торт тоже должен быть зеленым.

Еще немного – и мы уже рассмотрели в пятне очертание трилистника – ну точно ирладнский старинный рецепт чизкейка. И потом, только благодаря такому вот «волшебному» тортику можно-таки увидеть тех самых лепрекончиков со скатерти и даже, если повезет, найти то место , где кончается радуга и спрятан их горшочек с золотом – а без хорошо выдержанного чизкейка это сделать просто невозможно. Словом, прекрасный торт, с изюминкой.

Но менеджера мы все же пригласили.

Пока он шел, фото уникального торта уже было выложено в Facebook с комментариями не только о том, КАК отмечают день рождения в Ирландии, но и ГДЕ в Веракрузе можно приобщиться к этой старинной ирландской традиции.

Вместо менеджера пришел владелец заведения. Подозреваю, что это был первый день рождения, который отмечался в данном ресторане (потому как открылся он всего пару недель назад), и владелец явно расчитывал на восторженные отзывы о том, как проникновенно официанты пели и как задорно бросали конфетти. Надо было видеть пробежавшую по его лицу судорогу, когда мы вручили ему тарелку с тортом. Мне показалось, что ему правда очень искренне стало стыдно, и он бы многое отдал, чтобы оказаться в этот момент а) невидимым лепреконом б) в Ирландии. Торт он унес, и мы стали делать ставки, как же они будут выкручиваться: принесут ли мне другой десерт, сделают ли скидку или придумают что-то другое.

В итоге мне просто принесли другой кусок такого же клубничного чизкейка, на 99% уверена, что отрезан он был от того же самого торта. Так в один момент официант в тот вечер лишился чаевых, а ресторан в целом на всегда лишился нас.

Хорошо, конечно, что не принесли тот же самый кусок с выемкой на месте зеленого пятна, или, скажем, не заткнули «трилистник» дополнительной клубничиной – теоретически ведь и такое могло быть. Но есть этот торт все равно совершенно не хотелось. Говорю за себя, потому что пара моих прожерливых друзей под предлогом «это просто капелька воды в то место упала и потом заплесневела, а так сам торт-то хороший» умяли кусок без всякого страха, нисколько не смущаясь гримас отвращения всех остальных. Стальные у парней желудки. Правда, я с ними после этого еще не созванивалась, так что не могу ручаться за их доброе здравие...



старинный ирландский рецепт....

  
 

Para vanagloriarse / Похвастаться

Полтора года назад, начиная свой блог, я и не подозревала, куда он меня заведет. Сначала выяснилось, что это затягивает, я пристрастилась к процессу, и писательский зуд уже не дает жить спокойно. Потом, к моему большому удивлению, оказалось, что то, что я пишу еще и читают! Причем – к еще большему моему удивлению – не только мои родные и друзья, но и совершенно незнакомые мне люди. А уж получать комментарии и письма от читателей – вообще невероятный кайф, о котором я раньше даже не догадывалась.

И вот прошло полтора года, я втянулась, расписалась и до того поверила в свои силы, что решилась замахнуться на нечто большее – тем более, что подвернулась такая возможность. Итак – барабанная дробь – я, без году неделя блоггер, сподвиглась написать статью для одной мексиканской газеты. Издание это весьма скромное, называется «México Me Engrandece» (то есть букв. «Мексика меня развивает»), распространяется бесплатно и только в Мехико. Но для меня лично это никак не умоляет важности события. Я думаю, для начала это совсем не плохо, и потом, статью ведь пришлось писать на испанском, и это тоже стало для меня определенным достижением.

Вот она, моя статья на настоящей странице настоящей газеты, с заголовком большими буквами, именем автора в самом низу и, конечно, рекламой – все взаправду :)

Перевод статьи тоже прилагаю.

Bicentenario / Большая дата

Наводнение, накрывшее Веракруз, смыло своим мощным течением все прочие новости последних недель. А между тем, за пару дней до того, как вода начала заливать гостиные, обитатели этих самых гостиных накрывали столы и готовились отмечать праздник, которого давно ждали: независимой Мексике стукнуло 200 лет.

Строго говоря, 15 сентября 1810 года Мексика не обрела свою независимость, а только сделала первый шаг ей навстречу, начав войну с Испанией. Но так как первый шаг – он, как известно, трудный самый, то именно эта дата стала красным днем календаря.

Я не очень хорошо знаю, как именно отмечается День России, никто из моих знакомых этого праздника не ждет и уж точно не назовет его в числе любимых или самых важных в году. День как день, только на работу идти не надо. Многие и дату-то точную не вспомнят. А в Мексике все совершенно иначе, 15 сентября от души любят и по-настоящему ждут, и это не патриотизм из-под палки, а просто искренне нежное и трепетное отношение к родине.

О том, как здесь принято отмечать этот день, я уже писала год назад. В этом году все было почти так же, только в связи с большой датой обычный мексиканский патриотизм помножился на десять.

Вообще так совпало, что в 2010 Мексика отмечает сразу две крупные даты: 200 лет независимости и 100 лет революции. Поэтому все - от мероприятий любого толка до товаров в магазинах - в этом году носит приставку «посвещается двухсотлетию Мексики и столетию революции». Можно, скажем, купить трусы с вышитым на них флагом и памятной датой и надеть их на февральский традиционный карнавал, темой которого в этом году, естественно, были юбилеи. А можно купить тортильи в особенной праздничной упаковке с триколором, сделать из них такос и усесться перед телевизором смотреть игру Мексика – Испания, приуроченную, ясное дело, тоже ко дню рождения страны.

И снова повсюду флаги: на домах и офисных столах, на машинах и колясках детей. Чем ближе к празднику – тем выше концентрация флагов на квадратный метр. Мне приятно видеть как город постепенно окрашивается в зелено-бело-красные цвета, как суетится народ, прикупая к праздничному столу разные любимые деликатесы, и спрашивают все и у всех «А вы где будете отмечать?» Прямо как Новый Год в России, разве что подарки дарить не принято.

Два года назад на центральной площади Мехико установили гигантский таймер и запустили обратный отсчет до заветной даты. Столько всего успело произойти за это время в моей жизни: свадьба, переезд в Мексику, адаптация; новая жизнь, новый язык, культура и быт; новая работа, наконец. Время стремительно бежало, бурлило и кипело вокруг меня, а счетчик на центральной площади Мехико продолжал беспристрастно отсчитывать дни, часы, минуты и секунды. Пока, наконец, цифры не начали обращаться в нули в прямом эфире всех местных телеканалов.

Нет, конечно, это были не просто цифры, за ними ведь труд стольких людей, которые на протяжении всех этих двух лет, сложенных из сотен дней и тысяч минут, только и делали, что планировали и готовили юбилейные торжества. И, надо сказать, старались они совершенно не зря.

Специально приглашенный австралийский режиссер, который несколько лет назад придумал церемонию открытия Олимпийских игр в Сиднее (она, кстати, тоже состоялась 15 сентября), поставил невероятное костюмированное шествие по главной улице Мехико. У меня было такое ощущение, как будто он снял с Мексики кожуру и выжал сок, выбросил при этом косточки и прочее ненужное и сконцентрировал самое-самое сочное и вкусное. Все, что составляет эту страну, все, что отличает ее от других, он умудрился уместить в эти пару часов парада. Здесь, конечно, были хрестоматийные индейцы с пирамидами, конкистадоры на лошадях и в доспехах, национальные горои и борцов за независимость. За ними следом появились танцоры в традиционных костюмах каждого штата и музыканты всех самых популярных местных стилей. Меня особенно порадовало, с какой любовью были отобраны и представлены маленькие детали, то, что символизирует настоящую Мексику, и это были не только такие очевидные атрибуты как сомбреро, кактусы и мариачи; по улицам прошли продавцы кукурузы со своими неповторимыми тачками, на которых они возят по городу свой товар; девушки-цветочницы из известного на всю страну района Сочимилько пронесли корзины полные роз и хризантем; отдельный движущийся подиум представил традиционные детские игрушки. И все это было так интересно устроено, с хитроумными техническими приспособлениями, платформами на колесах, сложными костюмами и гримом. А в конце появился огромный скелет, представляющий самый мексиканский праздник – День Мертвых. Вся процессия медленно приближалась к цетральной площади города, на которой народ уже ждал кульминации торжества – традиционного «крика» президента с балкона своего дворца. По обычаю вкратце повторив речь, некогда послужившую началом борьбы за независимость, президент зазвонил в колокол и поднял над головами собравшихся флаг. И тут же небо над президентским дворцом озарилось фейерверком в цветах триколора, ему ответили залпы с другой стороны площади, центральный Собор буквально утопал в разноцветных огнях, такой потрясающий салют мне довелось видеть впервые.

Небольшой репортаж о параде, думаю, поможет уловить общее настроение праздника.


В Мексике прошел грандиозный парад

Всю ночь, до трех утра, по всему Мехико, как впрочем и по всей стране, продолжались концерты и народные гулянья. А на утро все на той же центральной площади прошел военный парад (и как только успели навести порядок) – первыми появились парашютисты, потом прямо на площадь посадили вертолеты. Пролетали истребители, шли колонны различных частей и подразделений армии, флота и ВВС, было много приглашенных участников из других стран, в том числе и из России.

Этого двухсотлетия долго ждали и старательно к нему готовились. И, на мой вечно очень критичный и придирчивый взгляд, оно удалось. Все было торжественно, трогательно и как-то по-настоящему, так, что я, заразившись их патриотизмом, даже выучила мексиканский гимн!

Осталось выучить российский... (ну не укладываются его новые слова у меня в голове).

Несколько фото

La Cola de Karl / Карлов хвост

К сожалению, история про Карла не закончилась с его уходом из Веракруза, как оказалось, это было только начало. Когда ураган покинул город, все, в том числе и я, посчитали, что самое страшное уже позади, стали разгребать завалы, подсчитывать убытки, расслабились в общем. Карл же тем временем отправился в горы и обрушился на них точно таким же мощнейшим ливнем. А в горах, как известно, берут начало реки, и текут эти реки, естественно, к морю, пересекая на своем пути многие деревеньки, поселки и целые города. И вот в середине дня в субботу, как раз когда я дописывала свою историю про Карла, местные реки стали постепенно выходить из берегов, и уже к вечеру некоторые районы города оказались под водой.

Власти начали срочную эвакуацию затопленных зон, люди вынуждены были покидать дома практически ничего с собой не взяв, говорят, вода поднималась так стремительно, что у них просто не было времени прихватить хотя бы что-то. Многие до сих пор ждут помощи и вынуждены были провести ночь на крышах своих домов. Добраться до них можно только на лодке или на вертолете, помощь приходит с большим опозданием – власти конечно же не были готовы к такому повороту событий.

По городу курсируют лодки – вода на некоторых улицах поднялась на 2 метра. В это сложно поверить, потому что в моем районе сухо и чисто, работают ретораны и кафе, народ как обычно попивает кофе за непринужденной беседой, все как всегда. И те страшные кадры, на которых люди пытаются пересечь улицу по пояс в воде, борясь с сильным течением, эти кадры как будто из какого-то другого Веракруза. Но потом снимаешь трубку, начинаешь обзванивать друзей и понимаешь, что это именно тот же самый Веракруз, и все это близко и вокруг тебя происходит: кто-то, кого я знаю и люблю, потерял дом, кто-то машину, некоторые бросили все и уехали к родственникам в непострадавшие районы, и теперь отсается только надеяться, что им будет куда вернуться.

Естественно, многие отказываются покидать свои дома, опасаясь мародеров. К сожалению, это неизбежно, всегда есть у будет. Но я хочу надеяться, что больше все же тех, кто пытается помочь. Я слышала, что таксисты бесплатно перевозят людей из затопленных районов до временных приютов. Я видела сегодня как люди несут в эти приюты еду, вещи, кто что может, и если мы все принесли понемножку, но нас много, то в итоге получается довольно ощутимая помощь, мне кажется. Я точно знаю, что местные подразделения армии и флота мобилизованы на 100%, и все силы брошены на спасение людей. К сожалению, в большинстве случаев именно людей: брать с собой на борт домашних питомцев часто просто не разрешают, нет места. Но и тут удивительная история: одна знакомая моей знакомой организовала бригады добровольцев, которые спасают из затопленных зон брошенных животных. Эти потрясающие, самоотверженные люди отправляются на свой страх и риск на лодках и каяках патрулировать затопленные улицы, ищут и вывозят несчастных испуганных собачек и кошек, выхаживают их и ищут им приют.

Конечно, мы живем в рельном мире, и далеко не все здесь супергерои. Кто-то спасает собачек, а кто-то грабит затопленные супермаркеты; кто-то четвертые сутки подряд на службе за штурвалом вертолета ищет, перевозит и снова ищет, а кто-то в пять раз поднял цены на воду и хлеб. Это не Готтем, здесь проблему не решишь, ударив в ночное небо прожектором с очертаниями летучей мыши. Но все же так приятно знать, что даже в нашем реальном страшном мире есть свои бетмены, простые мексиканские бетмены, в которых осталось еще сострадание и любовь к ближнему.

Никто не знает, когда вода отступит, и ничего для того, чтобы вода ушла сделать невозможно, остается только ждать и надеяться. И, конечно, ругать правительство за то, что допустили, что не были готовы, что строят дома там, где их строить ну никак нельзя.

Karl / Карл

Я всегда думала, что грозы и ливни в американских фильмах – еще одно преувеличение, как, скажем, супергерой, пробивающий кулаком стены или злодей, который упав с небоскреба, продолжает преследовать жертву, слегка при этом прихрамывая. Киношные ливни всегда уж слишком драматичны. Ну не может оно на самом деле так реветь, завывать и хлестать в окна, ну прямо видно, что кто-то стоит там за этим окном и поливает его из шланга.

Так я думала очень долгое время, а потом пришел Карл и объяснил, а главное показал мне, как же я была неправа.

Карл родился в Карибском бассейне, и очень быстро заставил о себе говорить. Когда он уже достаточно вырос и окреп, пришло ему время выбирать свой путь, и все, затаив дыхание, стали ждать, что же он решит, куда отправится. Ждали с волнением и даже тревогой – никому не хотелось оказаться у Карла на пути. Карл думал несколько дней, а потом решил пойти в Веракруз.

О его планах я узнала из газет, но понадеялась, что дело ограничится Веракрузом-штатом, а до города он не доберется. Но Карл, очевидно, твердо вознамерился прийти в гости и просветить меня насчет голливудских ливней. Утром в пятницу, 17 мая, он был у наших дверей. Постучался сначала робко, тихонечко так, но ему никто не открыл – еще бы, кто в своем уме откроет дверь тропическому шторму второй степени! (в новостях накануне вечером его именно так именовали). Постучался посильнее и понастойчивее, а потом, видимо уже разозлившись, начал молотить что есть силы. Стекла задрожали, ветер завыл какими-то потусторонними голосами (в точности как «дешевые голливудские спецэффекты»), и было уже полное ощущение, что кто-то из съемочной группы из ведра или шланга совершенно намеренно и целенаправленно поливает именно мое окно. При этом я никак не могу уложить в сознании, что такой поток воды обрушился не только на мой конкретный дом, а на весь город в целом.

Карл набирал обороты, бил в окно кухни, то тряслось, но стоически держалось. Задней двери повезло меньше – под нее в щель стало задувать воду. И пока я соображала, как эту щель заткнуть, чем и во что эту воду собрать, в коридоре натекло уже примерно по щиколотку. Я принялась возить шваброй по полу, мысленно проклиная Карла, Карибский бассейн и Голливуд заодно. И тут – по законам жанра – Карл отрубил электричество. Собирать воду в темном коридоре стало сложнее, но не на много: количество оставшейся на полу воды легко определялось по звуку расходящихся от швабры и бьющихся о стены волн.

К тому моменту, как зону бедствия возле задней двери удалось локализовать, образовалась еще одна, более масштабная, в гостиной. Карл изменил направление и теперь бил в окна гостиной, именно бил, молотил, иначе не скажешь. Тут же выяснилось, что окна наши совершенно не приспособлены к таким ударам стихии, и хотя основной напор воды они отражали, но по всему их периметру обнаружились щели, и через них вода даже не сочилась, а просто пульсировала, и справиться с этим получалось плохо. Несмотря на все наши старания, лужа под окном стремительно росла и ручейки бежали от нее в разные стороны по всей комнате. Потом стало уже непонятно, с какой стороны дует ветер, казалось, что со всех сторон сразу, потому что под входную дверь теперь тоже задувало воду, потоки встречались в центре гостиной, где уже наметилось эдакое озерцо приличной глубины. Карл оказался очень проворным – вытирать и вычерпывать у нас получалось в разы медленнее, чем он заливал. Даже подумать страшно, во что превратился бы наш дом, если бы Карл не остепенился через пару часов.

Когда перестало завывать и бить в окна, когда уже не казалось, что я – Элли, и мой домик вот-вот поднимется и полетит в Волшебную Страну Оз, когда, наконец, озерцо в гостиной было осушено, я рискнула выйти на улицу. Там тоже был Голливуд, масштабная декорация к фильму-катастрофе. Всюду обломки деревьев, ветки, листья, кокосы с пальм и сами поломанные пальмы. Напротив наших ворот валялась ветка с меня ростом, она точно пролетела приличное расстояние – на нашей улице таких деревьев нет. Почти все улицы в нашем районе перегородили упавшие деревья, многие из них не сломаны, а выкорчеваны, а тротуар вокруг вздыблен и разломлен. С магазина на углу снесло вывеску вместе с металлическим каркасом, у многих кафе сорвало козырьки, не осталось ни одной целой растяжки, рекламы или плаката. На асфальте – куски черепицы, осколки вывесок мозаикой рассыпаны на многие метры. Один рекламный щит завалился на дерево, и крепкие сучья пронзили его в нескольких местах.

Без электричества остался практически весь город, многие районы затопило. Понимая, что коммунальные службы не в силах быстро ликвидировать последствия Карлового визита, многие жители сами вышли на улицы и разгребают мусор возле своих домов. Еще больше тех, что вышел с фотоаппаратом снимать происходящее.

Сегодня, когда дали свет и вернулся интернет, я узнала, что Карл был не тропическим штормом – за ночь он набрал силы и пришел к нам уже ураганом третьей степени. Это был самый сильный ураган из когда-либо добиравшихся до Веракруза, со скростью ветра в 190 км/ч и порывами до 210 км/ч. Странным образом, меня обрадовало известие о том, что мы пережили именно ураган, а не «всего лишь» тропический шторм: как-то приятно знать, что хуже быть не может (ну разве что в голливудском кино опять же).

А Карл – вот ведь гад! – пришел, все разворотил, а на прощание взял и подвесил через весь город огромную яркую прекрасную радугу. Издевается он что ли?

Фотографии карловых «проказ» можно посмотреть здесь.

El Tajin, la cuidad del trueno / Тахин, город грома

На рекламных плакатах туров в древний город Тахин всегда размещают фото одной и той же пирамиды. Высокая, с множеством окошек, она возвышается на фоне какого-то леса. Именно этот образ и закрепился в моем сознании за словом «Тахин»: одиноко стоящая посреди бурной растительности высокая пирамида. И как-то, конечно, всегда хотелось съездить и своими глазами на нее взглянуть, но с другой стороны, вроде как и не особо это было важно.

Уж и не знаю, сколько бы еще я оставалась в этом постыдном неведении, если бы не приехал из Москвы с визитом мой университетский преподаватель и друг и не постановил, что Тахин в его культурной программе должен быть обязательно. Спасибо ему за это большое!

Выяснилось, что Тахин – это целый город, состоящий из 16 пирамид и массы других построек, занимающий площадь в 8 кв.км., и на его осмотр нужно по меньшей мере часа два. Всю эту точную информацию про количества, площади и отрезки времени узнаешь еще до входа на территорию археологической зоны: стоило только захлопнуть за собой дверцу такси, как нас тут же атаковала стайка продавцов, и все наперебой затарабанили:
- Шляпы, шляпы! Синьор, у вас нет шляпы, а ведь вам два часа ходить на открытом солнце!
- Вода, синьорита, купите воды, там дальше ее не продают, а жажда вас начнет мучать еще до того, как дойдете до шестнадцатой пирамиды. Шутка ли, 8 квадратных километров!

Решительно отказавшись от вееров, футболок, путеводителей и прочих крайне необходимых для осмотра пирамид вещей, мы вступили в последний бой: женщина по имени Изабель, вооруженная меню своего ресторана, обрушила на нас шквалистую атаку блюд, цен и спец. предложений, уверяя, что нигде, кроме ее заведения, обедать нам сегодня не рекомендуется. Кое-как прорвав плотное кольцо обороны Тахина, мы начали-таки наступление на древний город, усилием воли выкинув из головы аппетитные картинки из меню Изабель и сосредоточившись на артефактах, реликвиях и исторических справках.
Тахин в переводе с тотонакского языка значит «гром», «молния», «ураган».

Однажды мальчик по имени Тахин заблудился, гулляя по горным тропам. Брел он, брел по безлюдным склонам и вдруг повстречался ему старик. Сжалившись над бедныи заплутавшим юношей, старик отвел его в свой дом, Пирамиду Ниш. В доме этом жили 12 старцев, и это были не простые старцы, а боги грома. Уходя на работу, они всегда просили мальчика ничего в доме не торгать, но естественно он их не послушал и в один прекрасный день открыл сундук, в котором хранились волшебные одежды стариков и надел самый красивый костюм, принадлежавший самому главному богу, Калимакстле. Там же он нашел красивейший меч, который расточал молнии и гром. Тахин принялся весело прыгать с тучки на тучку, размахивая в разные стороны мечом, и сам не заметил как устроил такую грозу, что реки начали выходить из берегов и затоплять города.

Разгневанные старцы связали Тахина радугой и бросили на дно морское. Иногда он все еще вырывается оттуда в виде урагана и грозит обрушиться на города с новой силой, и тогда 12 стариков-богов снова ловят его и снова бросают в пучину.

Говорят, эти 12 богов и сейчас живут в Пирамиде Ниш. Это ее я видела на картинках и в путеводителях, это она – главный символ города. Вообще, легенда эта индейцев племени тотонака, и название тоже из их языка, но считается, что город был построен не ими, а задолго до их прихода на эти территории, и вообще неизвестно, как этот город изначально назывался.

Зато известно, что город этот был необычайно выжным и значимым где-то с 600 по 1200 годы нашей эры, и населявшее его племя контролировало почти всю территорию современного штата Веракруз (откуда можно узнать все это, не зная названия города – для меня загадка).

Нишевая Пирамида, населяемая старцами, известна именно благодаря своим нишам: только в Тахине встречается этот необычный архитекрутный стиль. Работа выполнена с поразительной точностью, на семи ярусах пирамиды очень симметрично и в абсолютно правильных пропорциях выложены 365 ниш, по одной на каждый день солнечного календаря. В оригинальном своем виде пирамида была выкрашена в красный цвет, а нишы – в черный. Думаю, тогда она производила еще более эффектное впечатление. Но и сегодня она, да и вообще весь город, просто потрясают величием и размахом.

Я все пыталась представить, как выглядели жители этого города, как проходил их день, какие звуки и запахи наполняли воздух. Вот они спешат на рынок, петляя меж каменных дворцов и храмов, или собрались смотреть игру в мяч и ждут, кто из игроков сегодня победит и удостоится чести быть принесенным в жертву богам. Но эта эпоха так невероятно далека и непонятна, что как ни старайся – представить все равно не очень получается. Как, например, они спасались от этой жуткой жары? Воздух дрожит, камни раскаляюся, солнце в зените и прожигает тебя насквозь – хорошо, что у нас-таки были с собой и бейсболки, и вода.

Уверена, в Тахин я вернусь еще не раз, что-то есть в нем такое притягательное и завораживающее, там хочется находиться. Только, наверное, в следующий раз я поеду туда зимой, осматривать развалины глазами, не залитыми пóтом.

Фотографии Тахина – в альбоме на странице «Моя мексика в картинках»

Virgencita plis cuida mi blog / Вирхенсита плиз береги мой блог

Мексиканцы – рьяные католики, я уважаю их религиозные взгляды, наблюдаю со стороны и особо не вмешиваюсь. Но иногда их отношения с Богом меня слегка озадачивают. Странно, например, когда в церковь можно прийти в чем угодно, хоть в мини-юбке, и совершенно не нужно покрывать голову. Странно, когда святые отцы пересказывают отрывки из Библии своими словами и поясняют их смысл. При этом чем больше личных примеров, жизненных ситуаций и анекдотов – тем лучше для проповеди. Мне довелось побывать на паре месс, которые больше походили на выступления stand up comedy. Все это, конечно, объясняется желанием сделать церковь доступной для широкой публики: меньше строгих правил и угрюмых лиц, больше позитива, свой в доску святой отец – и народ тянется к слову Божьему охотнее. Пусть и непривычно, но в целом логично. Но вот совсем уже явный перегиб во всеобъемлющей любви мексиканцев к своей религии – это, по-моему, коммерциализация религиозных образов, прежде всего Девы Марии.

Вообще в Мексике именно Деву Марию любят и почитают больше всех. Интерес шкурный: в молитвах, якобы, гораздо эффективнее обращаться именно к ней, потому что она передаст потом просьбу сыну, а тот никогда не может отказать матери. То есть простому смертному он теоретически отказать может, а ей – нет. Вот и подстраховываются. Это, кстати, много говорит об образе матери и об отношении детей к матери вообще в Мексике.

В декабре отмечают день Девы Марии Гваделупской, святой покровительницы Мексики, и это очень значимый, почти что главный праздник церковного календаря. Он даже, можно сказать, более духовен, чем Пасха. На Пасху устраивают по всей стране каникулы, так называемая Святая Неделя, и народ использует возможность поехать в отпуск. То есть Святая Неделя – это веселье, отдых и вообще отрыв, а день Девы Марии ассоциируется только с походом в церковь.

Поэтому совсем не удивительно, что именно образ Девы Марии был выбран для массовых продаж. Уж не знаю как и у кого возникла эта идея, но было решено не просто продавать покровительство Богородицы, но ориентировать продажи на самую выгодную целевую аудиторию – подростков. Нельзя не признать, это был очень удачный маркетинговый ход.
Чтобы лучше продать образ святой заступницы, его необходимо было подкорректировать, адаптировать под вкус молодежи. Для начала ее сделали их сверстницей, девочкой лет 12ти. Позу и вообще общие черты классического изображения Девы Марии Гваделупской сохранили, но, так сказать, раскрасили. Она теперь похожа на мультяшный персонаж и вся переливается яркими цветами, среди которых преобладает, естественно, розовый – любимый цвет целевой аудитории со времен первой Барби.

Дальше девочке с потупленным взором и молитвенно сложенными на груди ручками нужно было подобрать новое имя, потому что ни Дева Мария, ни тем более Богородица к образу уже совсем не подходили. Так появилось новое слово – и бренд – Вирхенсита. По-испански, «вирхен» (virgen) – это «дева», «девственница». Суффикс -сита – уменьшительно-ласкательный, наподобие русского -еньк, то есть получается что «вирхенсита» – это что-то вроде «девонька», «девственничка», маленькая такая, скромненькая и ну совсем непорочная.

Если уж Вирхенста – почти совсем своя, то и говорить с ней можно вполне фамильярно, на простом и понятном языке, и даже сленге, как со школьной подружкой. Производители продукции с Вирхенситой раскрутили бренд «Вирхенсита плиз». Как и российские тинейджеры, их мексиканские сверстники тоже любят английское please больше родного «пожалуйста», и тоже его каверкают: у нас пишут «плиз», здесь - «plis». Рюкзаки, тетрадки, пеналы и прочие школьные принадлжености пестрят изображениями Вирхенситы и слоганами: «Вирхенсита, плиз береги меня», «Вирхенсита, плиз пошли мне ума и внимания на уроках», «Вирхенсита, плиз береги мой ланч» и тд и тп.

Можно купить бижутерию с Вирхенситой, сумки, футболки, рамки для фото, брелки и много прочих полезных вещей. И все они помимо эстетического удовольствия, предлагают своему владельцу (ну или, строго говоря, чаще все-таки владелице) защиту и покровительство Вирхенситы, которая, вроде, на панибратское отношение не обижается, по крайней мере не обрушила еще потоп на изобретательных предпринимателей.

А еще иногда вместо «плиз» пишут «порфа», это такое тоже сленговое сокращение от por favor («пожалуйста» по-испански). Сегодня видела на капоте одной тойоты: «Вирхенсита, порфа, береги всех, кто едет в этой машине». Не знаю, как к этому относиться. Или это только мне кажется кощунственным такое эксплуатирование святого образа?

Quinceañera / Кинсеанера или Девочка созрела

Без пяти пять напротив главного входа в церковь останавливается белоснежный автомобиль с роскошным букетом на капоте. Разговоры разом стихают, головы всех присутствующих как по команде поворачиваются в сторону блестящего на солнце авто. Через несколько секунд, которые кажутся бесконечными, дверь наконец-то, открывается и выходит Она. В толпе проносится восхищенное «Ах!»: какое платье, какая прическа, какой невероятный букет! «Вот наша девочка и стала взрослой», - вздыхают родители, смахивая слезу, а девочка тем временем уже на пол-пути к алтарю, скромно улыбается и думает: «Сегодня – самый важный день в моей жизни». Она готовилась в этому дню долгие месяцы: шила на заказ свой восхитительный наряд, репетировала первый танец, выбирала украшения для банкетного зала – да всех мелочей и не перечислишь. Пожалуй, больше, чем сегодняшнего дня, она ждет только дня своей свадьбы...

Ее зовут Карла, ей только что исполнилось 15.

Я как-то уже упоминала о том, что в Мексике пятнадцатилетие девочки празднуется с большим размахом, не уступающим свадьбе ни в важности, ни в стоимости. И все потому, что в этом возрасте якобы заканчивается детство и начинается взрослая жизнь, и, соответственно, самое время вперые вывести юную особу в свет. Это в Европе традиция первого бала давно уже канула в лету, а здесь в Мексике она никогда не выходила из моды. Строго говоря, торжество устраивается с целью подобающим образом представить дочку обществу. Конечно, сегодня мало кого волнует умение девушки виртуозно владеть веером, да и последующее замужество не сильно зависит от того, как хорошо удался дебютантке первый вальс. Однако, как бы нелепо и наигранно не выглядел сегодня весь это ритуал первого выхода в свет, старая традиция живет и процветает, просто потому, что это отличный повод устроить грандиозную вечеринку.

К первому в своей жизни светскому мероприятию девочка, конечо же, готовится загодя, и даже можно сказать всю жизнь. Уже в раннем детстве в сознании будущей юбиляршы формируется образ прекрасной принцессы на балу (многократный просмотр диснеевских мультиков и тщательное штудирование сказки «Золушка» приветствуются). Именно принцессой неписаной красоты видит себя каждая местная кинсеанера (то бишь пятнадцатилетняя именинница). Платье должно быть с корсетом и пышной юбкой, а-ля «баба на чайник», цвет обычно выбирают яркий и броский, чем больше деталей, блесток и вообще всякой «сказочности» - тем лучше, издалека должно быть видно, что перед вами принцесса. Карла блестела и переливалась в оттенках голубого и синего, правда, наряд ее был не совсем классическим: радикально коротким спереди, но зато с длинный шлейфом сзади.

Прическе, подстать образу, полагается быть высокой и сложной, с множеством кудряшек и украшениями в виде искусственных цветов, бусин или даже перьев.

И, наконец, финальный аккорд – макияж. Не помню, чтобы крестная-фея подводила Золушке глаза или красила губы, но сегодняшние принцессы скорее пожертвуют каретой и кучером, чем предстанут перед гостями «а-ля натюрель». Но оттого ли, что образ весь в целом получается сказочным и театральным, макияж кинсеанер тоже скорее смахивает на грим: его так много, что с расстояния ближе пяти метров на девушку смотреть как-то некомфортно. Именно из-за этого макияжа все эти девочки выглядят намного, очень намного старше своих пятнадцати, но, я думаю, именно этого они и добиваются. В Веракрузе есть журналы светской хроники, где печатают фотографии свадеб, крестин, пятнадцатилетий и прочих светских мероприятий. Так вот, я ни разу не видела в этом журнале кинсеанеру, которой действительно дашь 15.

Итак, знаменательный день начинается с мессы. Девушка благодарит Бога за то, что ей были посланы 15 прекрасных первых лет ее жизни, священник рассказывает девушке, что она теперь уже почти взрослая, но еще не настолько, чтобы перестать слушаться родителей и учителей. Специально для церемонии выбираются крестные родители, и это не те же люди, что были крестными девочки при ее крещении. Эта почетная миссия на юбилее Карлы выпала на долю наших друзей Нестора и Марины, благодаря чему, совственно, мы оказались среди гостей, и у меня-таки появилась возможность увидеть волшебное действо изнутри.

После мессы принцесса, наконец-таки, отправляется на бал (по пути заезжая в фотостудию, где ей делают кучу невероятно одинаковых фотографий в образе). Бал, естественно, открывается первым вальсом. По традиции это действительно должен быть вальс, который девушка танцует с папой, а также с другими мужчинами из числа родственников и друзей. Но теперь все очень модернизировалось. Чаще всего вниманию достопочтенной публики девушка предлагает три танца. В нашем случае это был хит Мадонны на все времена «Vogue», медленная поп-баллада одной местной певицы и – не больше не меньше - отрывок из «Призрака Оперы». В танцах, как и положено, были задействованы дамы (то есть подружки именинницы ее же возраста) и чамбеланы (то бишь кавалеры, тоже ее возраста, обычно профессиональные танцоры), ну и сама Карла, разумеется. Чамбеланы носили ее на руках, выполняли умопомрачительные поддержки, осыпали девушку лепестками роз – куда там красавицам дедушки Диснея, такое даже им не снилось! Честно говоря, я была просто поражена. Нет, конечно, сложно получить большое эстетическое удовольствие от – все-таки признаемся – самодеятельности без большой доли профессионализма и без капли самоиронии, но размах впечатляет. Сколько же недель или даже месяцев ушло на подготовку? Это же надо было запомнить, где как рукой махнуть и где в какую сторону наклониться! Ну а потом, все-таки устроить такое представление на глазах у друзей и родственников требует определенной смелости – я бы точно не смогла. Так что мои поздравления Карле, она молодец.

На последнем аккорде «Призрака оперы», когда отгремели апплодисменты, и Карлу вернули с плеч чамбеланов на землю, ведущий объявил, что немного погодя нас ожидает продолжение «танцевального шоу» именинницы. И пока я свыкалась с мыслью, что Карла и Ко блеснули еще не всеми известными им «па», меня настиг очередной сюрприз: на экранах двух огромных телевизоров стали показывать фото-коллаж именинницы. Где-то на десятой минуте, когда из 15 счастливых и очень насыщенных событиями лет кинсеанеры оставалось показать примерно лет четырнадцать, я сломалась и повернулась к экрану спиной и лицом к тарелке.

Еда, надо признать, была просто великолепной, не зря этот расторан считается одним из лучших ресторанов морепродуктов в Веракрузе. Правда, горячие блюда предлагались только взрослой половине гостей, для друзей именинницы был организован буфет со всякими закусками, булочками и хот-догами и невероятным количеством разных сладостей. Там же, среди карамелек на палочках и ананасов, утыканных шпажками с шашлыком, высился торт с куклой Барби в синем платье на серебряном полумесяце. Взгляд Барби был устремлен в противоположный угол зала, туда, где на подставке, в увесистой позолоченой раме стоял портрет Карлы. Карла с портрета и Барби с торта улыбались друг другу совершенно одинаковыми улыбками.

Фотоколлаж, там временем, иссяк, и на экранах появилось нечто неожиданное – видеоклип кинсеанеры на одну местную популярную песню. На видео Карла прогуливалась по пляжу и набережной и открывала рот под фонограмму певицы, бросая в камеру многозначительные взгляды. Ну хоть сейчас на местное MTV. Уже и не зная чего еще ждать от этой вечеринки, я задумчиво поглощала пина-коладу, размышляя о том, что все это можно сотворить, пожалуй, только, когда тебе пятнадцать. И тут нагрянуло обещанное «шоу»: Карлу завертели в сальсе, закружили в ча-ча-ча и окончательно добили регетоном. И опять я думала о бесконечных часах репетиций и том, как эти же самые часы можно было бы провести с пользой.

Когда концертная программа, наконец, была закончена, гостям было дозволено разделить с кинсеанерой танцпол. Тут, скажем прямо, стало совсем страшно, потому что вся молодежь разбилась на пары и стала извиваться под все тот же регетон, чтоб ему пусто было. Регетон – это такой тип местной попсы, только с еще большим, чем в нашей русской попсе, уклоном в имитацию сексуальных движений в танце. У молодежи это страшно популярно, хотя выглядит весьма сомнительно, особенно в исполнении пятнадцатилетних. Но они, кажется, были очень всем довольны, а уж когда им раздали баллончики с пеной – началось настоящее буйство.

К этому моменту мы подумали, что видели уже достаточно, и поспешили ретироваться, причем надо было постараться добежать до выхода так, чтобы тебя не облили противной липкой пеной.

Итоги длинного дня: кулек сладостей с именинного стола в холодильнике, пиджак Виктора весь в пене в химчистке и куча неоднозначных впечатлений в голове. Есть, конечно, мексиканки, предпочитающие вместо вечеринки за те же деньги отправиться в тур по Европе или США. Но большинство местных девочек все же не могут отказать себе в удовольствии хоть один день побыть принцессой. Хорошо ли это? Я так и не поняла...

El Día del Derrumbe / День разрухи

«День разрухи» - это рассказ удивительного мескиканского писателя Хуана Рульфо, про которого я узнала совсем недавно. Обожаю, когда так бывает: берешь в руки книгу и ничего от нее не ждешь, а начинаешь читать – и вдруг влюбляешься в автора, в его язык, в его мир. Я знала, что Рульфо пишет о революции, о деревне и бедноте. Я не знала, что об этом можно писать так пронзительно и смешно одновременно.
Сборник рассказов «Равнина в огне» переведен на русский – если кому вдруг интересно почитать трогательные и невероятно красочным языком написанные истории о горестях простых мексиканцев начала века. Но рассказ «День разрухи» почему-то в русскую версию книжки не входит – видимо потому, что он был написан ко второму изданию, а у нас переводили, очевидно, первое. История, между тем, действительно хорошая, ее стиль, юмор, а главное актуальность меня покорили. И Виктор подбросил идею: «А почему бы тебе не сделать собственный перевод?» Чем я и занялась с огромным удовольствием, припоминая занятия по художественному переводу прозы в лингвистическом вузе.

Читать рассказ

День разрухи

- Дело было в сентябре. Не в этом, а в сентябре того года. Или позатого, Мелитон?
- Нет, это было в том году.
- Да, да я хорошо помню. Был сентябрь того года, двадцать первое число. Слышь, Мелитон, землятресение не в этот ли прямо день случилось, не двадцать первого?
- Чуть загодя. Сдается мне, это было восемнадцатого.
- И правда. Я в это время шатался по Тукскакуеско. Даже видел, как дома складывались, будто медовые коврижки, тока корежились вот так вот, как будто рожи корчили, а потом уж смотришь – а вся стена лежит на земле. И люди вылазели из-под обломков, все испуганные, и бежали в сторону церкви и кричали. Нет, погодите-ка. Слышь, Мелитон, припонинаю я, что нет в Тукскакуеско никакой церкви. Не помнишь?
- Нет ее там. Только и есть, что полуразрушенные стены, и говорят, что это была церковь лет эдак двести назад; но никто уж ее не помнит, какая она была; похоже больше на заброшенный скотный двор, заросший вьюном.
- Дело говоришь. Значит, не в Тукскакуеско я был, когда трясло, должно быть, это было Эль Почоте. Но ведь Эль Почоте – это ранчо, нет?
- Да, но есть там одна часовенка, которую называют цервковь; она туда подальше, за усадьбой Лос Алькатрасес.
- Значит, там это было, не больше и не меньше, где застала меня эта трясучка, про которую я вам тут рассказываю, и когда земля проседала целехонькая, как будто кто ее изнутри размешивал. Ну вот, через несколько дней; потому что я помню, что мы все еще ставили подпорки к стенам, приехал губернатор; приехал посмотреть, какую помощь может оказать своим присутствием. Все вы знаете, что губернатору только надо поприсутствовать, чтоб народ его видел, и все уже приходит в порядок. Вопрос был в том, чтоб хоть приехал посмотреть, что происходит, а не сидел там запертый у себя дома, раздавая указания. Приедет он – и все налаживается, и люди, пусть им хоть собственные дома на головы рушатся, все равно остаются очень довольные от знакомства с ним. Так или нет, Мелитон?
- Ну дык а то.
- Ну вот, как, значится, я вам уже сказал, в сентябре того года, почти что сразу после того, как нас потрясло, нагрянул сюда губернатор посмотреть как с нами обошлось землятресение. Привез геолога и всяких умных людей, не подумайте, что один приехал. Слышь, Мелитон, скока примерно нам стоило накормить всех этих его сопровождающих?
- Где-то в районе четырех тысяч песо.
- И это при том, что они всего день гостили, а как стемнело – уехали, а так – кто знает, как бы мы потратились; хотя что правда - то правда, мы остались довольны очень: у людей – так аж шеи затекали, так они их вытягивали, чтоб губернатора увидеть; смотрели и обсуждали, как губернатор ест индюшку, обсасывает ли косточки, и с какой прытью заглатывает одну за одной тортильи, сбрызгивая соусом гуакамоле; ничего не упустили из виду. А он – такой спокойный, такой серьезный, вытирал руки о штаны, чтоб не запачкать салфетку, которой то и дело промакивал усы. А потом, когда гранатовый пунш ударил им в головы, начали они петь хором. Слышь, Мелитон, что за песню они заладили повторять по кругу как заезженная пластинка?
- Там говорится: «Ты не знаешь, как душа моя страдала»
- У тебя отличная память на такие вещи, Мелитон, это точно. Да, эту они и пели. А губернатор только смеялся; спросил, где туалет. Вернувшись, опять уселся на свое место и понюхал гвоздики, которые стояли перед ним на столе. Посмотрел на поющих и стал качать головой в такт, улыбаясь. Ясно было, что он был счастлив, потому что его народ был счастлив, можно было прямо прочитать это в его мыслях. Когда пришло время речей, встал один из его сопровождающих, задавака, с немного перекошенным в левую сторону лицом. И заговорил. И уж по всему было ясно, что он считал себя важной птицой. Рассказал про Хуареса, статуя которого у нас стояла на площади, так мы узнали, что это был Хуарес(1), раньше-то никто нам не мог сказать, что это за субъект отлит в монументе. Мы всегда думали, что это может быть Идальго или Морелос(2) или Венустиано Карранса(3), потому что в каждую годовщину каждого из них мы воздавали статуе почести. Пока не приехал этот франт, и не сказал, что статуя-то, оказывается, Бенито Хуареса. И такие вещи он говорил! Прада же, Мелитон? У тебя такая хорошая память, ты наверняка помнишь, что там разглагольствовал этот тип.
- Очень хорошо помню; но я столько раз уже это пересказывал, что надоело.
- Ладно, не важно. Просто эти господа много потеряют, не услышав эту речь. Ну да ты им лучше расскажешь, что там говорил губернатор.
Так вот, вместо визита к пострадавшим и потерявшим кров, дело обернулось настоящей пьянкой и нехилой. И даже еще до того, как подоспели музыканты из Тепека, которые опоздали, потому что все автобусы бросили на перевозку губернатора и его людей, и музыкантам пришлось идти пешком; но они-таки прибыли. Вошли под грохот барабана и арфы, отбивая тарелками тататам, там, там, от души наяривая «Мокрого ястреба»(4). Это надо было видеть, даже губернатор скинул пиджак и ослабил галстук, и пошло-поехало. Принесли еще несколько бутылей пунша и быстренько нажарили еще оленины, потому что, хоть вы и не поверите, а они, сами того не зная, ели мясо тех самых оленей, которых тут полным-полно. Мы только смеялись, когда они нам говорили, что, мол, очень вкусное у вас барбекю, да, Мелитон? Мы тут и слова-то такого не слыхали – барбекю. И по правде говоря, только мы подавали им одно блюдо, а они уже просили следующее, и хошь не хошь, а вынь да положь; потому что как сказал Либорио, управляющий «Звонка», который, к слову сказать, всегда был жутким скупердяем: «Не важно, сколько мы потратим на этот прием, деньги, они на то и нужны», а потом ты, Мелитон, потому что ты тогда был главой города, вдруг сказал, да так, что я прямо тебя не узнал: «Пусть пунш течет рекой, такие гости того стоят». И действительно пунш тек рекой, это чистая правда; аж скатерти насквозь промокли. А они – такой народ, прям бездонные бочки. Я только наблюдал, что губернатор и с места не вставал; даже и тянуться ему не приходилось, все только ел и пил, что ему подносили; а эта ватага подхалимов из кожи вон лезла, чтоб стол был полон, пока уже некуда стало ставить солонку, которую губернатор держал в руках, так что, посолив еду, он отправлял солонку в карман рубашки. Я даже у него спросил: «Не желаете ли соли, мой генерал?», а он засмеялся и показал мне солонку в своей кармане, так я про это и узнал.
Самое главное началось, когда он заговорил. У нас аж мурашки побежали от волнения. На наших глазах он вдруг стал выпрямляться, медленно, очень медленно, потом ногой опрокинул стул назад, упер руки в стол и наклонил голову - как будто бы подготовился к полету - потом откашлялся, и от этого звука все разом замолчали. Что он сказал, Мелитон?
- Сограждане, - сказал. – Воскрешая в памяти заданную мной траекторию, я снова претворяю в жизнь единственную манеру осуществления моих обещаний. Пред этими землями, которые я посетил в качестве анонимного сопровождающего одного кандидата в президенты, всеобъемлющего кооператора одного представительного человека, чья добродетель никогда не рассматривалась в отрыве от контекста его политических манифестаций, и который, напротив, является цельным светочем демократических принципов, неразрывно связанных прочными узами единения с народом, что вкупе со строгостью послужило примером очевидного синтеза революционного идеализма, как никогда прежде преисполненного реализациями и уверенностью.
- Здесь все захлопали, да, Мелитон?
- Да, громко захлопали. Потом он продолжил:
«Чертеж моего эскиза остается неизменным, сограждане. Я был сдержан в обещаниях как кандидат, предпочитая обещать исключительно то, что мог выполнить и что, выкристаллизовав, я склоняюсь интерпретировать как общественное благо, а не в каком-то другом склонении и без иных причастий, в частности, к парадигме рода одной отельно взятой семьи сограждан.
Сегодня мы все здесь присутствуем при парадоксальном проявлении природной среды, не предвиденном моей правительственной программой...»
- Точно, мой генерал! – закричал кто-то, - Точно! Правильно говорите!
«...В этом случае, говорю я, когда природа нас наказывает, наше перцептивное присутствие в центре теллурического эпицентра, разрушившего кров, который мог бы быть и нашим, который и есть наш; мы всячески содействуем оказанию мер помощи, не с бесчеловечным желанием нажиться на чужом горе, и даже более того, мы неминуемо предрасположены к либеральному использованию наших возможностей по реконструкции разрушенных жилищ, готовы по-братски утешить жильцов тех домов, которым был нанесен ущерб в виде смерти. И сердце мое болит за этот край, который я посетил много лет назад, в те времена далекий от всех политических амбиций, край, исстари счаслтивый, а ныне отраурившийся. Да, сограждане мои, я ощущаю кровоточащие раны тех, кто выжил, но потерял свое имущество, и душераздирающую боль тех, что скончался, погребенный под этими обломками, которые мы сегодня наблюдаем».
- И тут тоже захлопали, правда, Мелитон?
- Нет, тут опять закричал тот самый горлопан: «Точно, сеньор губернатор! Правильно говорите», и потом другой голос: «Да заткните вы этого пьянчугу!»
- Ах, да. И даже показалось, что начнется беспорядок в самом хвосте стола, но все притихли, когда губернатор опять заговорил.
«Тукскакуескане, я продолжаю настаивать: мне больно видеть ваше горе, на ум приходят слова Берналя, великого Берналя Диаса дель Кастильо(5): «Те, кто умер, были наняты, чтоб умереть», и думая об этих словах, в преамбуле моей онтологической и человеческой концепции, я говорю: Мне больно!, той болью, которая разъедает дерево в момент его первого соцветия. Мы поможем вам от лица власти. Действующие силы государтсва со своего аналоя взывают о помощи пострадавшим от этой гекатомбы, непредвиденной и нежеланной. Мое регентство не закончится, пока я не выполню своих обязательств перед вами. С другой стороны, не думаю, что воля Божья была причинить вам убытки, выселить вас...»
На этом все. Дальше я не запомнил, потому что возня, которая завязалась за последними столиками, становилась все громче, и стало почти невозможно расслышать, что там продолжал говорить губернатор.
- Все верно, Мелитон. Это надо было видеть. Этим все сказано. Тот самый тип из толпы снова принялся кричать: «Точно! Точно!», да так пронзительно, что слышно было даже на улице. А когда его хотели заткнуть, он вытащил пистолет и принялся размахивать им над головой и палить вверх, пока не разрядил в потолок всю обойму. Толпа зевак как услышала выстрелы - бросилась наутек. Народ на бегу переворачивал столы, слышен был звук бьющейся посуды и стекол, а также бутылок, которые кидали в этого типа с пистолетом, чтоб он угомонился, и они разбивались о стены. А у того, между тем, хватило времени вставить новую обойму и снова начать пальбу, и при этом он крутился в разные стороны, уворачиваясь от бутылок, которые летели в него ото всюду.
Вы бы видели губернатора: стоит серьезный, лицо хмурое, смотрит в сторону беспорядка, как будто хочет утихомирить их своим взглядом.
Уж не знаю, кто сказал музыкантам, чтоб заиграли что-нибудь, но они подскочили и грянули национальный гимн что было сил, у тромбониста чуть щеки не лопнули – так он истово дул; но кутерьма продолжалась все равно. А потом оказалось, что там, на улице, тоже началось разбирательство. Губернатору пришли сообщить, что там какие-то мужики уже повынимали мачете; и так оно и было, потому что если хорошо прислушаться, то даже внутрь долетали крики женщин: «Разнимите их, они ж друг друга поубивают!», а потом, немного погодя, другая кричала: «Убили моего мужа! Держите его!»
Губернатор не шевелился, так и стоял. Слышь, Мелитон, как там это слово...
- Непоколебимый.
- Ага, оно и есть, непоколебимый. Ну вот, со всей этой суматохой на улице, заварушка внутри вроде стала утихать. Тот пьяный крикун спал; в него угодили бутылкой, и он раскорячился на полу. Тогда губернатор приблизился к нему и вытащил у него пистолет, который тот будучи в беспамятном состоянии, сжимал в руке мертвой хваткой. Он отдал пистолет помощнику и сказал: «Позаботься о нем, и проследи, чтоб его лишили разрешения на ношение оружия». Тот ответил: «Да, мой генерал».
Музыканты, не знаю почему, все играли и играли гимн по кругу, пока тот франтик, что говорил в самом начале, не поднял руки и не попросил минуту тишины в память о жертвах. Слышь, Мелитон, это про каких жертв он нас всех попросил затихомириться?
- Про жертв катаклизьмы.
- А, ну значит про этих. Потом все сели, снова поставили столы и опять стали пить пунш и петь эту песню про душу, которая страдала.
Вот щас припоминаю, что точно дело было двадцать первого сентября: потому что в этот день моя жена родила нашего сына Меренсио, и я пришел домой уже заполночь, совсем пьяный и беспамятный. И она со мной потом несколько недель не разговаривала и ругалась, что я ее оставил одну в ее положении. Уж потом, когда примирились, она сказала, что я даже на то не сгодился, чтоб позвать попивальную бабку, и пришлось ей выкручиваться самой с Божьей помощью.

Хуан Рульфо, 1970

Сноски:
1.Бенито Хуарес – президент Мексики в 1858-1872 гг.
2.Идальго и Морелос – герои войны за независимость Мексики
3.Венустиано Карранса – президент Мексики в 1914 и с 1915 по 1920 г.
4.«Морской Ястреб» - традиционная мексиканская песня
5.Берналь Диас дель Кастильо – испанский конкистрадор, автор хроники «Правдивая история завоевания Новой Испании».

Un Comprendio Sobre la Tortilla Mexicana / Ликбез по мексиканским тортильям

Парадокс: мексиканская кухня – одна из самых известных и популярных в мире, а я, однако же, про местную еду писала всего один раз и то больше года назад. Буду исправляться.

Естественно, невозможно рассказать обо всем за один присест, так же, как невозможно за один присест все перепробовать. Никому не желаю несварения желудка или пресыщения от чтения, поэтому ограничусь вводной лекцией о самом главном (не считая текилы) изобретении местной кулинарии – тортилье и том, что с ней делают.

Тортилья (или «тортийя» как произносят здесь) - основа основ мексиканской кухни. Это круглая тонкая лепешка из кукурузной или реже пшеничной муки. Есть свидетельства, что такие лепешки употреблялись в пищу индейцами начиная с 500 года н.э. А название уже гораздо позже привезли с собой испанцы, правда у них на родине «тортилья» – это такой особенный омлет. «Ну, зато тоже круглое и тоже едим», - так, видимо, они рассуждали, окрестив старым словом новое блюдо.

Традиционно тортильи пекут на открытом огне в круглых плоских глиняных сковородах, называемых комаль. Затем уже готовые лепешки перекладывают в специальную корзиночку таскаль или просто заворачивают в ткань, чтобы сберечь тепло. Тортильи нужно покупать именно горячими. Таскаль или специальные тканевые кармашки для тортилий продаются в больших количествах повсеместно, но во многих домах хранятся старинные, вышитые вручную еще бабушками-пробабушками.

Тортильи употребляют ежедневно, вместо хлеба, сочитая практически с любым блюдом. Посколько выпечка из кукурузного теста быстро твердеет, подавать их неперменно нужно горячими. Поэтому сначала их непременно подогревают и ставят на стол в специальном лукошке с плотной крышкой, называемом тортийеро.

Забавно, но эта лепешка нередко заменяет мексиканцам вилку, ложку и нож — ею набирают соус или придерживают куски мяса, заворачивают в нее части того блюда, которе едят, а в конце трапезы съедают и сам «столовый прибор».

Существует несколько вариаций тортильи. Классическая – из жетлой кукурузной муки, но бавают еще из белой, из синей или фиолетовой (на вид почти черные), из пшеничной муки (их мягкий вкус и запах приятнее всего моему желудку), а есть зеленые - из кактуса нопаль.

Купить тортильи можно в любом супермаркете, но правильнее пойти в специальную тортильерию, то бишь тортильную лавку. Они не вымерли даже в крупных мегаполисах, и открываются всегда очень рано утром, чтобы уже за завтраком мексиканцам было чем зачерпывать яичницу из тарелки. Больше всего ценятся тортильи, приготовленные вручную. Их тоже можно купить, но стоят они, естественно, чуть подороже. Обычно их продают индейские женщины, прямо при тебе они разминают шарик теста, кидают на комаль, потом рукой переворачивают и через пару минут складывают в твой платок. И все это не вставая со стула.

Принеся домой кулечек тортилий, можно, конечно, их просто подавать на стол как они есть. Но, тортилья – это все-таки намного больше, чем просто мексиканский аналог хлеба. Как горила Тося Кислицина, «ты думаешь это так просто: сварил картошку и съел?» Нет, там, помнится, были еще картошка-фри, картошка-пай, пюре, картофельные зразы ... добавок в термосе, в чайнике - кисель, ну и так далее, обожаю этот фильм. Так что я тоже слегка углублюсь в подробности и расскажу несведущим лесорубам любимым читателям, что в Мексике делают с тортильей – уж ликбез, как ликбез.

Самое простое блюдо – такос. Тако – это, по сути, тортилья с любой завернутой в нее начинкой: чаще всего с жареным или тушеным мясом, но бывают и с яйцом, фасолью, колбасками, зеленым салатом, соусом моле, томатным соусом, морепродуктами и вообще с чем угодно, ограничений нет. Просто свернутая трубочкой тортилья - это тоже, в общем-то, тако.

Такос – это, пожалуй, самая дешевая местная еда. Их, как правило, продают на уличных латках, и здесь же и едят, нередко просто стоя. Есть, конечно, и более продвинутые такерии, где можно сесть за столик и попросить меню.

Вариаций только мясных такос бесконечное множество, причем у каждого региона страны есть свои пристрастия. Назову, к примеру, такос аль карбон (со свининой приготовленной в углях), такос де кабеса (с языком, мозгом и прочими частями бычьей головы), такос де карнитас (с тушеным в свином жире мясом и специями), такос с разными потрошками. Мне из всего этого буйства калорий и холестирина по вкусу исключительно такос аль пастор, которые в Веракрузе готовят так: на тортилью кладут свинину, особым образом замаринованную и поджаренную на крутящемся ветртеле как для шаурмы, сверху мелко порезанный лук, немного кинзы и ломтик ананаса. По желанию – острый соус.

такос аль пастор

Если в тортилью завернуть начинку, свернуть ее трубочкой, обжарить или запечь и полить специальным острым томатным соусом, то получится уже не тако, а энчилада. Обычно энчилады готовят с куриным мясом, овощами или вареным яйцом внутри, а сверху кладут сыр, который при тушении аппетитно плавится. Если сыра много – то это швейцарские энчилады, вот бы удивились в Швейцарии, узнав о существовании такого блюда!

Если в начинку тако положить сыр – это кесадилья. При этом туда же можно добавить и любые другие игридиенты, скажем, мясо, грибы или овощи. Отличие от такос в том, что кесадильи складывают пополам, а не сворачивают трубочкой, а также их непременно поджаривают, чтоб сыр внутри расплавился.

кесадильи

Пожалуй, одно из самых известных блюд мексиканской кухни за пределами страны – буррито ( в переводе – «ослик»), его сделали безумно популярным американцы. Буррито – это нечто, похожее на шаурму: большая кукурузная или пшеничная тортилья, сложенная в виде конвертика, в который кладут фарш, фасоль, вареный рис, помидоры, авокадо, сыр и сметану. Подается горячим и с каким-нибудь соусом. По телевизору видела однажды, что в одном американском ресторане подают мега-буррито вестом 3 кг - ну это для профессионалов, такому любителю, как я, всегда хватает одного нормального буррито, чтобы плотно поужинать.

буррито

Еще одно известное в штатах блюдо с тортильей – фахитас. Это завернутые в лепешку «полосочки» мяса и овощи, поджаренные на гриле. Также добавляется несколько разных соусов. В отличие от буррито, все игнридиенты фахитас подаются отдельно, и каждый сам выбирает, что завернуть в свою тортилью.

фахитас

Другой весьма популярный способ есть тортильи – в поджаренном и порезанном на креугольнички виде, они становятся как бы высушенными и похожи на чипсы. Такие тортильи называются тотопос. С ними, например, готовят чилакилес. Это почти то же самое, что и энчилады, только начинка не заворачивается в лепешку, а перемешивается с топопос.

чилакилес

Пожалуй, это все, что я знаю и могу внятно объяснить про тортильи. Вариации и дополнения бесконечны, оставлю их для настоящих знатоков вопроса, каковым я пока не стала. Для меня лично большая часть описанных блюд продолжает оставаться экзотикой, так и не могу привыкнуть к их резкому вкусу и запаху.

Когда я говорю мексиканцам: «Мне не нравится вкус тортильи из маиса», они обычно делают большие глаза и переспрашивают: «ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ ВКУС ТОРТИЛЬИ ИЗ МАИСА????». После этого они еще какое-то время молча смотрят на меня с недоумением и даже почти презрением. Не любить острое тебе еще могут простить, но не любить святая святых тортилью! Это кощунтсво, я понимаю, и стараюсь особо не афишировать сей факт.

Для одной викторовой тети я просто перевернула мир с ног на голову: неужто и правда где-то в мире есть страна, в которой не едят тортильи? «А ЧТО ЖЕ ТОГДА ВЫ ТАМ ЕДИТЕ?????» - восклицала бедная женщина, хватаясь за сердце. Ей очень-очень искренне было нас жаль.