Otro Juego con la Bola / Еще одна игра с мячом

Что я раньше знала про игру бейсбол? Пожалуй, только то, что в ней каким-то образом задействованы мяч, бита и перчатка, а еще существуют какие-то таинственные базы. Вот и все.
Вообще для меня бейбол всегда был чем-то таким очень американским, как День Благодарения, хот-дог и кантри-музыка. Но выяснилось, здесь в Мексике эту игру любят ничуть не меньше – по популярности она уступает только футболу. Естественно, пришлось вникать.
Сначала казалось, ну что мне – большой любительнице спорта – стоит запомнить правила еще одной игры (которая, к счастью, не шахматы)? Потом, после первой вводной лекции Виктора, я поняла, что дело безнадежное: все эти питчеры, иннинги и страйки совершенно отказались существовать в моем сознании в виде какой-нибудь более-менее стройной системы, и вместо этого быстренько слепились в один большой ком.
Затем мы пошли смотреть игру в живую, и это был очень странный опыт. Весь стадион в едином порыве то взрывается апплодисментами, то раздосадованно улюлюкает игрокам, а ты сидишь и решительно ничего не понимаешь, и частью происходящего не являешься абсолютно. Очень странное чувство.
К концу второго часа я все же более-менее уловила общий ход игры, но и только – система подсчета очков так и осталась загадкой. Хотя, наши, кажется, выиграли.
Все изменилось в минувшие выходные, когда мы пошли смотреть игру номер два. Я как-будто прозрела. Стало так вдруг понятно, кто бьет, кто, куда и зачем бежит, а главное – кому и за что дают очки. Совершенно не представляю, как это произошло, просто ком как-то сам собой разлепился, и все встало на свои места. К середине матча я уже радовалась и огорчалась в нужных местах в унисон со всеми остальными. И когда на третьем часу игры Виктор пошел купить что-нибудь поесть, я отказалась идти с ним – я вся была на поле.
Бэттер берет биту двумя руками, заводит ее за спину и замирает, готовясь как можно точнее и сильнее нанести удар. Питчер сжимает в руке мяч и прикидывает, как бы так похитрее его бросить, чтоб баттер не смог отбить. Кетчер сидит на корточках за спиной бэттера и незаметно делает питчеру знаки, подсказывает комбинацию. Игрок на первой базе готовится украсть вторую базу, и это сильно нервирует питчера. Но главное я-то, я все это вижу и понимаю!
И вот питчер бросает, бэттер бьет, и мяч, вылетая за пределы площадки, устремляется на мою трибуну. Все молча следят за траекторией полета, мяч летит прямо в зрителя, сидящего ряду в десятом, на самом крайнем месте рядом с аркой выхода с стадиона. Поймать тяжелый бейсбольный мяч довольно сложно, но в руках у парня по счастью оказалась бейсбольная перчатка. Он встает, поднимает вверх руку с перчаткой, тянется и... упускает мяч, который ударяется о бетонное ограждение и скрывается в арке. Стадион разочарованно выдыхает, а потом разражается дружным хохотом и свистом в адрес неудавшегося кетчера. Тот краснеет, разводит руками, и очень хочет провалиться сквозь землю. И тут из арки, сияя как начищенный бейсбольный шлем, легкой пружинистой походкой выходит Виктор с пирожком в одной руке и мячом в другой. Стадион дружно вздыхает «ааах!», «смотри!», «везунчик!». Виктор наслаждаясь моментом, не спеша проходит вдоль всей трибуны и непринужденно поигрывает мячом.
Бейсбол – не теннис, возвращать мячи на площадку не принято. Поэтому лежит теперь наш потертый трофей на полке, красуется надписью «Национльная Бейсбольная Лига Мексики» (надписью Made in China я его повернула к стене).
Как после всего этого не любить бейсбол? Конечно, я теперь фанатка!

Una Tortuga Avanzada / Прогрессивная черепаха

У морских черепах сейчас в самом разгаре сезон кладки яиц. Процесс идет полным ходом на всем побережье Атлантики, наш штат, конечно, не стал исключением.
Но вот одна из черепах, атлантическая ридлея, сумела отличиться. Уж не знаю, что там приключилось с ее радаром: то ли у нее это впервые, то ли это была аварийная высадка, короче, до диких пляжей она не дотянула и заплыла на городской, с тентами, шезлонгами и музыкой. Как ни в чем не бывало, ридлея выбралась на берег и, не обращая ни малейшего внимания на купальщиков/загоральщиков, принялась за дело – медленно выкопала ямку, отложила в нее 86 яиц – тоже без спешки, засыпала сверху песком и тщательно утрамбовала – чтоб никто не нашел. И все, обратно в море.
Атлантическая ридлея – вид вымирающий, поэтому место кладки тут же обступили зоологи, оцепили по периметру и принялись охранять. Почти сразу в одном из банков открылся благотворительный счет в поддержку редкой ридлеи, по всему городу расклеили рекламу – призывают пожертвовать кто сколько может на черепашьи нужды.

Вообще, по-моему, черепаха поступила очень умно - обеспечила своим малышам внимание и заботу: пусть, мол, люди нянчатся, спасают от исчезновения наш древний род.

Так, около двух месяцев яйца под чутким надзором пролежали на пляже бок о бок с отдыхающими, и вот, наконец, настал момент появления на свет черепашат. 79 малышей вылупились практически одновременно и изо всех своих черепашьих сил заспешили к морю. Преодолеть пару десятков метров суши – дело, как известно, нелегкое и крайне опасное, тем более, если ты только что родился. Но все обошлось без происшествий. Вовремя подоспевшие дети стали переносить малышей через песок сразу в воду. В ходе операции никто не пострадал.
Кстати, у черепах существует прекрасная традиция – через 15 лет они приплывают откладывать яйца на тот же самый пляж, где когда-то родились. Что же, будем ждать.
И еще, благотворительный счет открыт до декабря, так что если кто сопереживает и хочет помочь атлантической ридлее, занесенной, между прочим, в красную книгу, присылайте деньги мне – я передам!

Magnifico comercial de Evian / Потрясающая реклама воды Evian

Luna De Miel / Медовая луна (10)

День десятый. Унесенные ветром в сторону дома

Есть люди, которые строят свою жизнь в соответствие с четким, еще в школе составленным планом, там все учтено: где учиться, когда жениться, какую карьеру строить и как ну и так далее. Есть те, у кого планы не столь глобальны, но уж по крайней мере они знают, где проведут ближайшие выходные или что приготовят сегодня на ужин. А есть я, которая сначала хотела быть как те первые (но с этим совсем не вышло), потом старалась ну хоть немного походить на тех вторых (и даже иногда получалось), а в итоге оказалась внутри старой серебродобывающей шахты в штате Идальго на десятый день своего семидневного путешествия по штату Мичоакан.
Я даже толком не могу объяснить, почему мы приехали именно сюда. Просто захотелось чего-нибудь другого, неожиданного. И вот я стою на глубине 100 м под землей, в туннеле первого уровня шахты Акосто близ города Пачука. На мне роба пятидесятого размера и оранжевая каска. Рядом Виктор, одетый точно так же, стоит и смеется над моим видом – думает, наверно, что на нем этот прикид выглядит не так нелепо. Наивный, мы вместе – очень комичная пара рудокопов.
Но я не жалуюсь, наоборот, каска очень выручает, ведь с потолка то и дело что-то капает. А роба хоть немного греет – здесь такой холод, что я уже не чувствую ни носа, ни ушей.
Вообще в Пачуке климат очень своеобразный, и все из-за гор и гуляющих между ними ветров – они такие сильные что не дают воздуху прогреться, и в результате – плюс 18 в середине дня! И это на поверхности – что уж говорить про подземелье.
Гид тем временем ведет нас все дальше по узким извилистым туннелям. Тонкие черные полоски в породе стен и потолка – это и есть серебро (990 пробы между прочим). Его здесь было столько, что хватило на 400 лет работы шахты, она закрылась лишь в 70-е. Теперь здесь музей, повсюду расставили тачки и макеты шахтеров. С видом настоящих знатоков мы легко отличаем английского шахтера от американского – не зря же с утра сходили в Музей Шахтерства. Этот музей – пожалуй, единственное, что стоит посетить в Пачуке. Он подробно и наглядно рассказывает историю местных шахт: смены владельцев и кроющиеся за ними интриги, несметные богатства и банкротства, этапы технического прогресса – для меня открылся целый новый мир.
На самом деле, главной достопримечательностью Пачуки почему-то считается башня с часами, установленная на центральной площади. Старинная башня с часовым механизмом из Англии – вот и все, что про нее можно сказать. Короче, не очень впечатляет (да простят меня пачукцы и пачучки). Мы, однако, сюда приехали не город смотреть, нам хотелось спуститься под землю.
От Пачуки до Акосто – 15 минут на автобусе. О, эти леденящие кровь 15 минут – я могу написать о них отдельный рассказ! Горный серпантин, проходящий по краю пропасти, дна которой не видно, головокружительные спуски и подъемы, затяжные повороты, битком набитая маршрутка, и все без исключения пассажиры не переставая крестятся и читают на разные голоса одну и ту же молитву. Мысль о том, что возвращаться придется тем же путем, в других обстоятельствах заставила бы меня вздрогнуть, но здесь, в холодном подземелье шахты я и так дрожу без остановки.
Следуем за фонарем гида, тусклый свет ламп едва освещает путь. Пахнет сыростью, и только звук наших шагов нарушает тишину. Ощущение в целом довольно мрачное, вдобавок ко всему, чувствуешь неуютную, давящую тяжесть каменного свода над головой. Мое сознание совершенно отказывается понимать, как это возможно, что под нами еще 14 (!) уровней точно таких же корридоров. А над нами, там на поверхности – шахтерский поселок Реал-дель-Монте. Он такой крошечный, размером с пятикопеечную монету (не старую советскую, оттягивающую карман, а новую, величиной с голубиный глаз).
Реал-дель-Монте похож на коробку конфет, по случайности оставленную кем-то в горах. В этой коробке ровными рядами уложены домики-конфетки разных форм и с разной начинкой. Вот домик лимонно-желтый, вот клубнично-красный, вот церковь, политая белой глазурью, а перед ней – ряды изумрудно-мармеладных клумб. Все такое аккуратненькое, аппетитненькое, всюду хочется заглянуть, все потрогать, чтоб потом долго и с наслаждением облизывать липкие пальцы. Что, все шахтерские поселки такие??
Тем временем наша экскурсия по подземелью заканчивается, пора возвращать на поверхность. «Идите на свет в конце туннеля,» - напутствует нас гид.
И мы пошли, подгоняемые сильным пачукским ветром. Он вынес нас сначала из шахты, потом из города, потом из штата. Там, под землей, закончилось наше большое путешествие, и оттуда, из темноты на свет, началась дорога домой.

Сейчас, спустя несколько недель после поездки, я только начинаю понимать, какой она была: разной, непредсказуемой, милой, местами трогательной, но по большей части забавной, и в целом вышла лучше, чем мы могли ожидать. Тысячи мелочей и сотни крошечных эпизодиков сложились теперь в единый образ, который отныне в моем сознании всегда будет олицетворять наше свадебное путешествие: круглая щербатая луна медового отлива светится (от счастья) на темно-синем фоне неба, улыбается во все свои 32 зуба (ну или сколько их там у луны) и довольная, щурит глаза.

Впечатление дня: Есть такая профессия – весь день выносить на поверхность содержимое шахтерских туалетов.

Luna De Miel / Медовая луна (9)

День девятый. Что дальше?

Мой образ Сан-Луиса-Потоси сложился из трех составляющих: необычной истории названия, грозы и чрезвычайно холодного вечера. Вот как это было.
Название города – это такой неожиданный сплав имени французского короля Луи IX (он же Святой Луи) и названия шахтерского поселка в Боливии (то бишь Потоси). Вообще, Луи жил в 12 веке, и, соответственно, не имел никакого отношения ни к городу, ни тем более к шахтерам Боливии. Но вышло так, что город строил его тезка – тогдашний правитель Новой Испании по имени Луис. Он-то и придумал назвать город ну нет, не то чтобы в свою честь – в честь своего святого покровителя (не знал он тогда про Екатеринбург и Ленинград – а то бы не стеснялся).
С шахтерами все тоже оказалось просто. Слава Потоси тогда гремела на все вице-королевство: богатейшие шахты, несметное количество золота и серебра. Вот и решили благословить на удачу еще только строящиеся шахты нового города Сан-Луиса.
Сам Сан-Луис-Потоси – такой же, как и его название, здесь все вперемежку: высотки торговых центров соседствуют с монастырями, церкви бок о бок с офисными блоками. Этот город, в отличие от Морелии или Керетаро, не застыл три столетия назад, а вовсю развивается и перестраивается.
Гроза застала нас на главной площади в середине дня. Сначала это был мелкий дождик, и мы продолжали гулять, упорно не обращая на него внимания. Но потом вдруг очень резко задул сногсшибательный ветер, небо из серого стало черным, заметались молнии, и откуда-то из-за здания Мэрии очень сильно ударил гром. Мы успели вбежать в ближайшее кафе за пару секунд до того, как на площадь обрушилась стена воды.
Все время нашего обеда косой дождь продолжал бить то справа налево, то слева направо, поочередно заливая то прячущихся под козырьком Дворца Губернатора, то ютившихся на ступеньках Собора на противоположной стороне площади. Вымокли в итоге и те, и другие одинаково.
Когда ливень иссяк и снова превратился в мелкий дождик, мы решили покинуть убежище. Это был тот самый потрясающий момент, когда в воздухе еще чувствуется запах грозы, но солнце уже выглядывает из-за соседних крыш, и весь город окрашивается в совершенно новые тона. Балансируя на одной ноге и стараясь не съехать с бордюра в лужу, я снимала город через капельки воды, зонтики прохожих и россыпь солнечных бликов. А потом – бегом, перепрыгивая через ручейки, к главному Собору. Гроза сотворила с ним что-то невероятное, смыв пыль с этих камней, она словно вдохнула в них жизнь. Залитый солнцем ярко-красный фасад резко выступал на контрастном темно-лиловом фоне неба. Изображению как-будто добавили четкости. Заблестела каждая статуя, стал объемным каждый барельеф. Собор ожил и задышал. Словом, спасибо стихии за удовольствие все это лицезреть.
Наступил вечер. Выбирая место для ужина, мы заприметили уютный ресторанчик на соседней с нашим отелем крыше. Ужин на крыше с видом на площадь обещал быть романичным. И мы твердо решили, что таким он и будет, несмотря ни на что, даже на тот самый ветер, что днем пригнал в город грозу. С тех пор он, правда, успел набрать силу и из бодряще-свежего превратился в пронзительно-колючий. Но ведь ночь, крыша, ужин – а, значит, не будем обращать внимания на ветер.
Ах, как это было трогательно – вместе ловить улетающие со стола предметы, держать друг друга за ледяные руки, ощущать на щеке нежный поцелуй его синих губ. Мы стойко улыбались и придвигали наши стулья все ближе и, наконец, сидели, обнявшись – так, правда, было не теплее, зато стайкам мурашек стало удобнее перебегать с одного из нас на другого.
Заказали горячий кофе – и вот уже зубы не клацают, и можно даже поболтать и обсудить, как красиво подсвечены здания там внизу на площади. Новый порыв ветра – армада мурашек покрыла на этот раз все тело от затылка до пяток – и откуда их столько? С соседних столиков они переметнулись что ли? Рука тянется к спасительной чашке, но кофе уже холодный...
Ну все! Хватит романтики! Бегом в отель и под одеяло!

Впечатление дня: на обед мне подали самый лучший оливье (или, как его называют во всем мире, «русский салат»), который мне когда-либо доводилось пробовать за пределами России.