Имятворчество

Когда впервые у нас стали показывать мексиканские сериалы, помню, особенно странными мне казались три вещи: то, как ярко раскрашены стены домов, фраза «с вашего позволения» и, конечно же, имена. Луис Альберто, Хосе Игнасио, Мария Кармен – дух захватывало от такой красоты, и при этом было совершенно очевидно, что у людей, в жизни которых происходили такие страсти, просто не могло быть каких-то других, обычных имен.

Эти умопомрачительные истории с непременной потерей памяти и обретением новых родственников так прочно связались в моей голове с затейливыми именами персонажей, что первое время трудно было сдерживать улыбку, когда меня в реальной жизни знакомили с очередным Луисом Альберто. В сознании всплывало серьезное лицо на крупном плане на фоне яркой стены, а к конкретному человеку, стоящему передо мной, имя никак не вязалось.

Период адаптации шел до тех пор, пока не выяснилось, что двойные имена – не просто не редкость, а норма.  Причем часто – как в случае с сериальным Луисом Альберто – это уже сложившиеся пары, которые считаются благозвучными. Например, к имени Виктор скорее всего добавят Мануэль, у Марко второе имя обычно Антонио, а у Марии – Гвадалупе. Еще есть, скажем, Мария де лос Анхелес, Мария Фернанда, Хуан Пабло, Хосе Мануэль, Луис Энрике ну и совсем неожиданные мужеско-женские Мария Хосе и Хосе Мария.

Дальше больше – начав работать в школе, я поняла, что мексиканцам такие чарующие комбинации уже порядком надоели, то есть то, что мне казалось экзотичным, стало для них обычной банальщиной. В списке учеников очередной группы попадались диковиные имена из языков майя или ацтека, английские, французские или арабские, часто написанные с ошибкой (особенно страдает бедный Джонатан, которого я встречала в трех вариантах), или просто странные сочетания, наподобие Девушка Одиночество (Lady Soledad).

У одного знакомого брата зовут Луис Фернандо Бонифасио Хесус дель Гран Подер, и мальчик с этим именем как-то пережил школу. Другая знакомая супружеская пара назвала сына Кал-Эл (если кто-то разбирается в комиксах примерно как я: Кал-Эл – это настоящее имя Супермена, которое ему дали при рождении на планете Криптон до того, как он попал на Землю, где его, как известно, стали звать Кларк Кент). А мой ученик, у которого папа педиатр, рассказывал, что папе за последние пару лет довелось осмотреть несколько Леди Гага, и был даже один Майкл Джордан (оба слова в качестве имени).

Не переставая поражаться каждому новому подобному случаю, я сделала вывод, что мексиканцы, в целом, очень просто относятся к выбору имени и, в принципе, могут назвать своего ребенка любым приглянувшимся словом. Кажется, уже мало кого напрягает, что вечно приходится переспрашивать имя дважды, да и дети в школе уже так наелись экзотики, что по крайней мере среди моих учеников никто никого не дразнит – слишком уж много «странных».

В общем, пока я раздумывала, нравится мне такое бурное проявление фантазии или нет, пришла новость из штата Сонора и помогла мне определиться. Там вышел закон, запрещающий ЗАГСам в этом штате регистрировать детей с именами, которые можно посчитать «оскорбительными, уничижительными, дискриминирующими, дискредитирующими или безсмыссленными».  Среди них имена супергероев, известных певцов или актеров и просто абсурдные слова, не имеющие к именам никакого отношения.

 

Список поражает воображение и заставляет забыть все, что я до этого знала о «странных» мексиканских именах. Вот, например, кем не смогут быть отныне дети Соноры: Рэмбо, Роки, Робокоп, Терминатор, Бетмен, Джеймс Бонд, Леди Ди, Покахонтас, Гарри Поттер, Гермиона, Гитлер, Имярек/Некто, Шакира.

Отмечается, что заимствованные имена как таковые использовать можно. Скажем, нет ничего плохого в имени Майкл. Но запрещается давать ребенку двойные имена, где второе имя – это на самом деле заимствованная фамилия. Потому что ходит где-то под палящим сонорским солнцем вполне реальный мальчик по имени Майкл Джексон и по фамилии Перез Рамирез.

Не удастся родителям блеснуть знаниями английского: в список попали  Бургер Кинг, Yahoo, Facebook, Twitter, Christmas Day («Рождество» по-англ.), Уснави (сокращение от англ. «флот США»), Мишлен, Имейл, Роллинг Стоун.

Исчезнут из регистров такие шедевры, как Годовая Премия, Любимая Сонора, Солнце Соноры, Страшила, Частный, Оливковое Дерево, Кесарево, Змий, Худышка, Толстунья, Дева/Девственница, Шпинат, Индеец, Транзит.

Ну и, наконец, порадуемся за тех еще не родившихся малышей Соноры, которых чокнутые родители уже не смогут назвать Обрезание, Мошонка, Лобок или Пенис. 

Всего в списке 54 имени, причем отмечу, что каждое из них хотя бы один раз было зарегистрировано. Власти не исключают, что в дальнейшем список может пополниться – и это точно случится, зная местные творческие таланты.

Запретили также давать детям более двух имен, а еще использовать аббревиатуры или небуквенные значки (значит, было и такое???)

О чем заставила меня задуматься вся эта история? Во-первых, кто эти люди, и зачем они так странно называют СВОИХ детей? Ну, понимаю, в случае с супергероями и известными личностями это, скорее всего, одержимые фанаты (Кал-Эл сюда же относится).  Но Годовая Премия и Шпинат??? Думается, это какие-то индейцы, которые не говорят по-испански. Услышали красивое слово, понравилось, о значении не задумывались. Или, может, оно по звучанию похоже на какое-то другое, вполне приятное, слово из их родного языка. Именно этим хочется объяснить и случай с Пенисом.  В противном случае, сознательно наградить свое чадо таким «именем» можно разве что из мести.  Ну очень сильно нелюбимый должен быть малыш.

Ну и во-вторых, если все это запретили только в Соноре, значит, в других штатах все еще можно. Сколько же их таких по стране, маленьких мальчиков и девочек, которых мама поглаживает по головке и приговаривает: Змиюшка ты мой милый / Фейсбукушечка дорогой / а вон как Страшилочка-то наша за лето вытянулась / а у соседа Робокопика вон сопельки второй день...

Нет, лучше уж Луис Альберто, ей-Богу!