Сквозь мокрые окна «Метеора» фотографировать город не стала, хотя вид с воды октрывается отличный. Зато когда мы причалили к пристани в Петергофе, дождя уже не было, а еще через полчаса и вовсе вышло солнце.
Петергоф, в отличие от Питера, не изменился совсем, даже в плане расположения объектов и дистанций между ними. Разве что появилась пара стендов с хотдогами, а еще в этот раз не цвели тюльпаны – вероятно, не сезон.
Спрашиваю у Виктора: Чем тебе понравился Петергоф? Отвечает: Находясь там, ты как будто оказываешься в 18 веке и можешь представить себе, как жила в те времена русская аристократия. Да, вот где-то здесь как всегда стремительно шагал пучеглазый Петр, а за ним вприпрыжку бежали запыхавшиеся слуги. По этим же аллеям шелестели платья придворных дам Екатерины, и этими же дорожками ездили они в каретах – потому что наверняка не ходили они пешком через весь парк от Большого дворца до, скажем, дворца Марли. И как, должно быть, им было скучно и нечем себя занять, - говорит Виктор. – Потому и были так страшно популярны фонтаны-шутихи.
И вот гуляли мы по парку, вертели головами, щелкали фотоаппаратом, и пока Виктор ощущал себя русским императором, передо мной вместо фрейлин в высоких париках и их кавалеров в колготках оживали совсем другие образы. Вот папин друг дядя Сережа шлепает по воде, как цапля, высоко поднимая ноги, уходя все дальше по мелководью в Финский залив, а его жена машет ему с берега и кричит: я буду ждать тебя как Ярославна! А потом он догло бродит по аллеям парка босиком – чтоб ноги обсохли. А мы с мамой заглядываем в окна двора Монплезир – что-то там у него внутри; а рядом с ним почему-то продают японские нэцки, и дядя Виталик покупает несколько – у него коллекция. Мы тоже покупаем одну.
На шутихах я, конечно, промокаю и потом пью из термоса чай. Дядя Виталик промокает не меньше, но ему чай не дают – потому что все лучшее детям. У нас (или вернее сказать у них – у взрослых) с собой большой пакет еды, и мы устраиваемся на перекус на скамейке. А потом, не вставая, они начинают спонтанный концерт – при себе гитара, флейта, губная гормошка и спетые голоса. Моя кепка тут же ради шутки оказывается на земле перед скамейкой.
Петергоф хранит столько важной истории, ничего ему не стоило сохранить еще и один день из истории лично моей; такой особенный день, который сегодняшним здешним туристам при всем желании уже не повторить. У них мобильники звенят ежеминутно: это друзья уже начали комментировать только что загруженные в соц.сети фотки с Самсоном. У нас же на пленке только 36 кадров, и мы их бережем. И куда там мобильникам с интернетом – до нас технический прогресс не дошел еще даже в виде одноразовых пластиковых стаканчиков: возим с собой несколько стаканчиков из-под йогурта, моем их каждый раз и страшно гордимся собственной находчивостью. А как мы тогда были одеты! Не буду критиковать тети Ниташин пиджак с гигантскими подплечиками или мамину рубашку, которую, кажется, вообще-то дарили папе. Я о себе: моя серая водолазка с каким-то текстом заправлена в высокие джинсы-варенки, на груди мотается кулон, на голове – кепка со значком ГДР, слишком крупные солнечные очки, коса до пояса, а через плечо маленькая дамская сумочка (вот бы вспомнить, что я в ней ношу). Такой модный look, сегодняшние питерцы и рядом не стояли, а уж из них-то многие знают толк в странной одежде – мы с Виктором не раз переглядывались на улице, провожая взглядом очередной экземпляр питерского креатива.
***
Утром в среду из моего окна в гостинице в Коатсе октрывался весьма обнадеживающий вид: спокойное море, над ним розоватое небо, почти ясное – лишь несколько редких облачков, и впервые за все дни видно горы на другой стороне залива. Но уже во время завтрака стало ясно, что чудесного дня не случится: за фруковым салатом облака уплотнились, за омлетом они потемнели, за кофе начало моросить. Но после обеда, когда последние дела на заводе были улажены, погода все-таки позволила нам прогуляться по городу и сделать несколько фото.
Сергеям даже захотелось зайти в местный краеведческий музей. Музейчик совсем маленький, всего один зал, но впечатление оставляет сильное. Представлена коллекция глиняных фигурок, сделанных племенем ольмека, которое обитало на этих территориях несколько тысячелетий назад. Фигурки совершенно потрясающи тем, что в них легко угадываются представители разных рас: здесь и египтяне, и китайцы, и африканцы, и монголы, и индусы. Согласно официальной истории, первые иностранцы попали на эти земли извне лишь в 15 веке. Но умелые мастера ольмека очень убедительно это теорию опровергают. Мы с Сергеями долго вглядываемся в выразительные лица и столь эмоционально обсуждаем, как же мало мы на самом деле знаем о древних цивилизаиях, что смотрители музея даже решают сфотографировать диковиных туристов на память.
После музея гости рвутся по магазинам. Душа просит текилы и еще чего-нибудь ясно дающего понять, откуда вернулся командированный. Душа самого младшего Сергея особенно настойчиво просит джинсы Levi´s. В торговом центре решено толпой не ходить, а рассредоточиться и встретиться в условленном месте через 3 часа. Сергеи протестуют, что три часа – слишком много, особенно младший, уверяя, что терпеть не может шоппинг и придерживается стратегии «зашел – увидел – купил». Сходимся на двух часах, и Сергей устремляется в разведку со скоростью, выдающей человека натренированного (недаром бывший военный). На исходе второго часа он пробегает мимо нас с озабоченным лицом: он нашел Levi´s, но теперь ищет другого Сергея, чтобы позвонить с его телефона жене – цель на мушке, нужна отмашка. Еще через полчаса они-таки пересекаются, Сергей звонит: - Дорогая, я тут нашел такие-то джинсы, что делать? Брать? –Бери! – отрезала она и повесила трубку. В Питере 2 часа ночи...
За джинсами отправляемся уже все вместе. Хваленый Сергеев блицкриг по магазинам сменяется массированной атакой со всех флангов. Он уже отложил несколько пар в разных магазинах и теперь нам предстоит все их снова обойти и в результате тщательных примерок и скурпулезного сравнительного анализа выбрать ту самую единственную пару.
Первым сдается самый старший наш товарищ и убегает с поля боя покурить, другой Сергей уходит дремать на скамейке, Паулино, привалившись спиной к примерочной, все пытается уловить смысл звонка в Россию и недоумевает: что, неужели все русские жены держат мужей под каблуком? Я заверяю, что все и устраиваюсь прикорнуть на стопке перемерянных Сергеем джинс.
В Питере шопинг нас не интересовал совсем, ни до музеев, ни после – что тут скажешь, я тогда еще не знала Сергея. В музеях мы тоже отметились без приключений, фотографировать нас нигде не стали. В Эрмитаже, правда, слегка удивило, что на входе надо предъявлять паспорт, а еще объявления для посетителей читают на очень плохом английском. Но разве такие мелочи могут испортить впечатление от великого и прекрасного Эрмитажа? Впрочем, признаюсь честно, если бы он был совершенно пуст, без единой коллекции – мне понравилось бы не меньше. Меня привлекает архитектура, интерьеры старинных помещений иногда гораздо интереснее размещенных в них экспонатов. Сколько раз такое было: стоим мы напротив какой-нибудь картины в каком-нибудь музее. –Посмотри, какие мазки, какая цветопередача! – говорит Виктор. – Да что там! Ты посмотри, какие стены, какой потолок!
Сергеи уезжали, кажется, довольными. Правда, обещанных совместных фоток так и не прислали, но спишем это на усталость после очень длинного перелета. Зато думается мне, летели они над океаном, над Штатами и над Гренландией, летели в новых джинсах, с текилой в багаже, летели и эти самые фотографии пересматривали. Мне же на обратной дороге пересматривать было нечего и впечатлениями делиться не с кем, так и проспала всю дорогу. От Коатсы до Веракруза на автобусе почти пять часов, немногим больше, чем от Питера до Москвы на «Сапсане». Но автобус – каким бы комфортным он ни был – это все-таки штука привычная, то ли дело «Сапсан», в таком поезде оказываешься не каждый день.
Сначала, еще с перрона, мы высчитали наши места и поняли, что ехать нам предстоит спиной вперед – и это с обещанной в буклетике скоростью в 220 км/ч! А потом зашли, и поняли: мутить всю дорогу будет точно – из всех динамиков блеяло все то же «Дорожное радио». Слава Богу, когда мы тронулись – стало тихо, и радио было доступно только особо страждущим через наушники.
Путешествия бывают разные: по работе, посмотреть далекую экзотическую страну, посетить город, о котором много слышал, просто хорошо провести выходные. А бывают такие, которые берут и изворачиваются каким-то своим особенным образом, и тогда в них находишь совсем не то, что ожидал. Так они загибаются, так складываются, что путешествуешь уже не только в пространстве, но и немножко во времени, и что-то такое открываешь особенное и обязательно важное. В Коатсе про Петербург, в Петербурге про детство, и в целом в любой точке мира – про себя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий